Да, он уйдет – последний Ветеран,
но память, память – это навсегда!
Мне родной – Безымянный солдат…
Пока жив буду помнить об этом всегда,
потому как душа не на месте.
Где схоронен мой дед – Безымянный солдат
в страшной битве пропавший без вести?
И не слыхивал я звон медалей его.
Может и не успели, не дали?
Там, где смерти царило во всю торжество,
отливали другие «медали»…
Сколь под Оршей погибло до селе не счесть
да и всем ли достались награды,
воевали за совесть и гибли за честь,
и конечно же знали – так надо.
Кто запомнил их всех запропавших тогда,
когда крах нависал над страною?
И лежит дед мой где-то – обычный солдат
погребенный, все той же войною…
Ромашки на Минном Поле
Уж не видны заросшие воронки,
и бугорком вблизи окопа вал…
Один мальчишка для одной девчонки
Ромашки полевые собирал.
Не замечал он занятый цветами
какой-то очень странной тишины —
той тишины, которой цену знают
прошедшие дорогами войны.
Не замечал он радуясь букету,
и прислонял веснушчатый свой нос
к живым цветам, что сладко пахли летом
и ветром пахли, что на крыльях нес
смешные облака,
а вечер дивный
с зарей у горизонта их встречал.
Туманилась притихшая долина.
Притихший лес задумчиво молчал…
Он улыбнулся. Был букет красивым.
На величавом, стройном стебельке
Ромашки только набирали силу.
И подержав перед собой в руке,
он обернул их влажною тряпицей,
чтоб не завяли,
и в последний раз
взглянул на луг где тихо пели птицы —
так странно тихо в тот вечерний час.
Он шел мечтая о заветной встрече,
он представлял, он ясно видел все :
ее глаза и волосы, и плечи,
и то как он цветы ей принесет,
как засмеется радостно девчонка
и бережно прижмет к груди букет.
Наутро перед свежею воронкой
друзья найдут его последний след.
И кровью окропленные Ромашки
расскажут людям о кошмарном сне :
о Минном поле, о беде вчерашней
и вновь, и вновь напомнят о войне…
Войною меченные…
Тебя среди прохожих узнаю
в «кровавой мясорубке» уцелевший,
объятья смерти видевший в бою
собрат мой, молодой и поседевший.
Ты не похож на нынешних парней :
не та походка и покрепче плечи,
ты заглянул уже в глаза войне
и облик твой войною той помечен…
…
И сколько вас с надломленной судьбой,
которым кажется сам черт уже не страшен
не отпускает