– Мишань, я не знаю, как сказать… – её колотил страх: никто не представлял, какая за этим последует реакция, – но я встречаюсь с другим…
Миша продолжал смотреть безотрывно. Слышал он её или нет… Может он вообще оглох в этой армии… Повторить всё по новой, другими словами?
Слышал, конечно, и ждал… чтобы мать дёрнула его за плечо, сказала: просыпайся, Миша… Чтоб открылись глаза, а он опять в своей комнате, как три часа назад, собирается за подарком для Ангелины… Но подарок уже висел на двери, и Ангелина настоящая, не из сна, сидела у себя на кухне и несла какой-то абсурд…
Он никуда не уходил. Разговор затянулся надолго, стало уже темнеть. Миша уговаривал вернуться, клялся, что всё простит и забудет. Но Ангелина как будто его не слышала, залезла в панцирь, как черепаха, и ждала, когда тот перестанет стучать по нему, кричать внутрь и вытягивать её обратно.
«Первая любовь» ушёл, оставив медведя с улыбающимся ртом болтаться на ручке. Теперь, когда всё открылось, Ангелину возненавидел весь район, она стала для всех «сукой неблагодарной». Друзья, занявшие позицию Миши, начали её презирать. Отвергнутый жених злился и не находил себе места, перебирал варианты, как отомстить, или убить, а может убить их обоих… Или себя одного…
Его мать тревожилась за сына. Поначалу подкарауливала Ангелину, требуя от неё объяснений, но та убегала, как ошпаренная, сказать ей было нечего… По слухам, Мишина мать увлекалась колдовскими ритуалами. В её шкафу всегда лежали «чёрные книжонки»: закрывшись в комнате, мамаша читала заклинания и выходила оттуда с блеском в глазах, будто бы она познала тайну мира – то, чего не знают другие… Люди шептались, что она насылает на несостоявшуюся сноху порчу.
Но Ангелину это не волновало, она не собиралась возвращаться к Мише ни при каких обстоятельствах. Он давно стал казаться слишком простым, бесперспективным, застрявшим в одной поре тюфяком.
Потерявший последнюю надежду Михаил выследил её из-за кустов, гуляющую с соперником. Голубки как раз прощались у подъезда, нежно обнимаясь и разжигая в нём злость. Миша подобрал валяющиеся на земле обломки кирпичей и стал швыряться в «первую любовь». Один из обломков просвистел прямо возле виска Полковника.
К счастью для всех Потап оказался не очень метким – ни один кирпич так и не достиг своей цели. Но эта выходка помогла развязать Полковнику руки, появилась причина за что зацепиться, типа «не знал, что у тебя такой шизанутый бывший», или «иди разбирайся с ним сама, а я сваливаю». После этого, объявив себя свободным, он в открытую ударился в блуд. Не с Ангелиной, а со всеми подряд, а она разыскивала его по всем злачным местам и отрывала от других баб, вытаскивала из машины, пытаясь