и в Демона ты дух вселил
мятежных огненных видений.
Пришла пора, зовёт дуэль,
курок нажат, дымится время,
туман рассеялся, как хмель,
и – кануло земное бремя.
4
Что можно выпросить у гения –
тревогу с трепетной тоской?
Ты ждёшь любви и вдохновения
и просишь буре дать покой.
А на земле твоим сомнениям
судьба несёт благую месть:
твоя дуэль – души спасение,
толпой непонятая весть.
Такая долгая дорога –
вёрст двадцать семь и столько ж лет,
немало это и немного,
был – этот, а теперь – тот свет.
Он молчаливей и добрее,
чуть ближе к солнцу, синеве,
он необъятен в апогее
и отражается в Неве.
5
Так неуютно на земле –
сказал не ты,
сказала муза первого поэта,
и ты на смерть его принёс
не хрупкие цветы,
а слова боль отравленному
немощному свету.
С его живой душой
твоя душа роднится,
что жизнь – всего
четыре года путь,
вы встретитесь в краях
неведомой столицы,
где так легко дышать,
где сердцу не уснуть.
На жизнь не свысока,
а с высоты разлуки,
где время спит
на ангельских плечах
не бабочкой,
а вдохновеньем,
стиснув руки,
ты смотришь взглядом
звёздного луча.
Так вышло,
ты забыл слова
и строки на земле,
теперь уж не тебе,
а нам они покоя не дают,
там, где остались мы,
заходит солнце,
прячется во мгле,
и вечера в немой тоске
о гении твоём поют.
БРЕЙГЕЛЬ
Скажи на милость,
когда в твоём сознанье
поселился
безликий увалень судьбы,
предтеча
всех безгрешных
войн,
твой удивительный
народ?
Ты затерялся
средь толпы, ты,
словно Данте Алигьери,
спустился в Ад,
Вергилий нёс,
и в озаренье
баснословном
явился Босх
фрагментами
безумной давки
людей, событий
и зверей
и дарственную
подписал на твоё имя,
оставив
в распоряжении твоём
весь этот хаос сотворенья,
безумный мир
страстей земных.
О, до чего же несуразны
и эта жизнь,
и Вавилонской башни
сон!
Проекция твоей души
легла на холст,
на эти лица,
зима воскресла эпилогом,
повисла в воздухе
победы, и в фокусе
картин земных не видно
солнца, и подкова,
на счастье данная
тоске,
похожа