Гаврилов понял, что Куприянов знает достаточно много о том, что происходило за последние дни. Он пытался подавить приступ гнева, но кисти рук машинально сжались в кулаки.
– Нет, они ещё не дают показания. Один из них убит при попытке сопротивления. Другой, пока скрылся. Но это ненадолго. У нас тут долго не побегаешь.
– А вот я в этом сомневаюсь. Я сомневаюсь, что вы его задержите. Он, скорее всего, тоже погибнет во время задержания.
– Да сомневайся, подполковник, сколько тебе влезет. Мне от твоих сомнений ни холодно ни жарко. Прудникова сядет.
– Ничего не боишься, да?
– Может быть, чего–то и боюсь, но не тебя. А тебе, – Гаврилов перешёл на шёпот, – бояться надо. Если не успокоишься, могут быть неприятности.
Василий смотрел в эти глаза полные наглости и самоуверенности, и принял решение прекратить бесполезный разговор. Надо действовать. Говорить с таким как Гаврилов бессмысленно. Для них слова лишь буквы сложенные в определённой последовательности. Они понимают лишь силу и факты, которые за этой силой стоят. Василий встал и вышел из кабинета. Дверь за собой не закрыл. Это был намёк на то, что он намерен ещё сюда вернуться.
ГЛАВА 3
Обратная дорога домой была уже совсем не весёлой. Куприянов молчал весь вечер, а ночью то и дело выходил в коридор и стоял у тёмного окна. Людмила понимала, что происходит с её мужчиной. Знала, что в такие минуты лучше ему не мешать, потому что именно сейчас в голове сыщика складываются пазлы. Утром за завтраком Загурская всё–таки спросила:
– Что–нибудь придумал?
– Ничего, – по слогам произнёс Василий.
– Значит, оставляешь свою затею?
– Оставляю, – утвердительно кивнул Василий, но после непродолжительной паузы добавил. – Но ненадолго. На пару дней.
– Что изменится за пару дней?
– А то ты не знаешь? За пару дней или появится хорошая идея, или что–нибудь произойдёт, или в мою голову, либо в твою, придёт гениальная комбинация.
– Ты не допускаешь того, что ни одно из твоих «или» не случится?
– Допускаю.
– И что тогда?
– Тогда случиться четвёртое «или».
Куприянов пересел на полку к Загурской и обнял её.
– Людочка, – нежно шепнул он на ухо женщине, – ты же меня знаешь. Я всё равно дойду до конца.
– Это я знаю. Я только желаю, чтобы этот конец был счастливым.
– По–другому и не будет. Можно я доем твой бутерброд?
Люда подвинула тарелку с бутербродом к Василию и поцеловала его в щёку.
У Загурской ещё оставалось несколько дней отпуска. Она собиралась съездить к дочери, в область. Там Маша была на практике. Но за день до отъезда позвонил прокурор и просил срочно выйти на работу. Печально, но личным просьбам прокурора города отказывать не принято.
Молчанов принял Загурскую сразу после окончания утреннего совещания.
– Вижу по выражению лица, – идя навстречу Людмиле, говорил прокурор, – что нарушил твои планы.
– Да.