Al Azif. Книги I-III. Винсент О'Торн

это воспоминания из детства, редкие, отрывочные. Сон нарисовал мне всё тот же безмятежный разговор, дополнив его специфическим сиквелом. Очень яркий, очень детальный сон. Будто я смотрю старую запись. Вот уже дед выбегает не с палкой, а с ружьём, и стреляет, стреляет в этого козла, а ему всё равно. Стоит, смотрит своими жуткими глазёнками, да блеет порой. Потом пришёл хозяин козла, Пётр, и дед ему угрожает, а Пётр молчит и смотрит, а я смотрю на него, но не могу понять, как он выглядит, во что одет, и просыпаюсь от головной боли. Раз за разом. Перспектива отправиться в след за отцом в объятия спасительного безумия меня не устраивала, и я решил приехать на место, которое меня так звало. И пока – что? Пока результатов я не увидел. Памятник был молчалив. Самое главное было то, что я не мог разглядеть Петра, но я чётко видел небо в своих беспокойных снах, и оно было, как описывал отец в тот вечер. Глубочайшее, множества цветов и оттенков, усыпанное звёздами, и будто бы полностью прозрачное.

      С этими мыслями я вышел с кладбища, и отправился в сторону той части окружающего меня леса, где батя, в своё время хотел найти выход из ситуации, а нашёл вход в мир безумия. Я брёл вдоль нашего поля, заросшего травой, которое когда-то стало бесконечным. Наградой на финише стала коряга. Я уж не знаю, была ли это всё та же коряга, о которой рассказал отец, но сидеть на ней было можно, чем я и воспользовался. Полено было очень мощным, и не было понятно, откуда оно вообще здесь взялось, так как вокруг росли достаточно молодые деревца. Как бы то ни было, а его начало конца уже было положено, ведь насекомые глодали его правую сторону, что есть мочи. Бог знает, сколько времени им понадобится.

      Позади послышались шаги. Обернувшись, я увидел, как ко мне выходит мужчина крепкого телосложения, лет сорока возрастом. С ним было ружьё, а плечи оттягивал тяжёлый рюкзак. Я сделал вывод, что это Василий, про которого мне сказали. У меня были мысли, зайти к нему, расспросить его, но я так и не продумал, что именно я буду спрашивать. Не хотелось бы грузить незнакомых людей ахинеей про бессмертный домашний скот.

      – А я уже и не думал, кого здесь увидеть! – пробасил охотник, – Настоящая мёртвая зона, людей сюда годами не заносит.

      Он подошёл поближе, я встал и протянул ему руку. Он пожал её своей огромной ладонью. Как у великана.

      – Меня Антон зовут. Мы тут когда-то жили, – сказал я.

      – А я Вася. Василий. Васёк. Как хочешь. Как удобнее. Как говорится, только в печку не ставь. Ты понимаешь. Чего припёрся-то?

      – В деревню-то?

      – Да что в деревню, что в лес этот. Нечего тут особо делать. Разве что птицу стрелять. Да зайца.

      – А это вообще законно?

      – Чё приехал, спрашиваю? – он усмехнулся.

      Мы сели на корягу. Он достал фляжку с неким напитком и предложил мне. Я согласился – планов вести машину в ближайшие стуки не возникало. Покопавшись в рюкзаке, он дополнил картину кружкой, хлебом и салом. Часть напитка из фляги, он налил в эту кружку, и подал мне. Я попробовал. Мне явно предстояло иметь дело с самогоном, выходящим за пределы классического сорокаградусного предела, но это было даже интереснее. В алкоголе