Нестерпимо захотелось оказаться рядом с "Карлом Марксом" и Зоя уже сделала решительный шаг к выходу, но дверь распахнулась и порог переступила маленькая худенькая женщина пенсионного возраста, она держала цветастый поднос, на котором стояли глубокая миска с борщом, стакан с молоком и стопка порезанного хлеба.
– Доброго здоровьица. Как самочувствие?
– Здравствуйте. Спасибо, хорошо.
– Я вот тут вам покушать принесла. После такой встряски, поди, проголодались,– женщина поставила поднос на табурет, а уже его подвинула ближе к кровати.– Садитесь прямо на кровать. Как же вас угораздило?
– Простите…
– Можете звать просто тёть Леной.
– Ну а я просто Зоя. Зверюга какая-то выскочила на дорогу, я поздно заметила.
– Боря так и подумал. Слава богу, удачно всё обошлось. Ваше счастье, что Боря как раз возвращался из Кириловки. Вы уж не серчайте, что ему пришлось вас раздеть. Боря хотел проверить, нет ли переломов. Плечико, правда, пришлось вставлять. Не болит?
– Нет. А Боря это…
– Брат мой меньшой.
– Он медик?
– Как вам сказать. В армии медбратом был. Шибко дотошный, если что заинтересовало, изучит досконально. Самоучка, одним словом. Но если что изучил, делает получше иного дипломированного. Что ж вы, кушайте, кушайте, простынет ведь.
Едва Зоя взяла ложку и хлеб, как тётя Лена заторопилась:
– Ну не буду вам мешать. Приятного аппетита.
– Спасибо. Да вы не мешаете. Извините, я что-то не поняла. Перед вами заходила девочка…такого наговорила…
– И что же она сказала?
– Чтобы я поскорее убиралась. И что Борис не станет со мной разговаривать…
Лицо тёти Лены стало болезненно-печальным, она глубоко вздохнула, затем присела на краешек кровати, заговорила почти шёпотом:
– Это Юлька, моя меньшая. Всё верно сказала… Боря так и велел: если оклемалась, пусть…убирается. Это уж я самовольно и вещи ваши простирнула, и вот покушать… И говорить с вами действительно не станет…
Зоя замерла, закусив ложку:
– Не понимаю. Зачем же сюда меня вёз, а не в больницу?
– Он на велосипеде был, до района сорок пять километров. Время ранее, попуток нет. Вот и привёз к себе. Когда с вами управился, взял у Саши Борковского трактор и притащил вашу машину…
– С этим ясно. А почему разговаривать не станет?
Тётя Лена вздохнула, опустив голову, нервно затеребила складку платья.
– Не любит он женщин, особенно молодых. Только с нами пенсионерами, да со старушками словом перекинется. А так зубы сцепит и волком глядит…
– Почему?
– Ох, и не знаю, говорить, аль нет…
– Раз начали, продолжайте.
Зыркнула на окно, вновь глубоко вздохнула:
– Обидели его жёны, сильно обидели. Через них невзлюбил и остальных. Он ведь раньше тоже в городе жил, на заводе токарем работал…
4 Первая