Удивительно, что нетленные мощи, бывшие чудом и достоянием церкви во все времена, Ефрем повелел зарыть в могилу, словно самый обычный труп. Удивительно и другое: как она могла исчезнуть, эта реликвия?
Да никак она не исчезала. Потому что не было ее никогда в могиле. Нельзя похоронить то, чего нет – голова-то Георгия довольно крепко сидела на его плечах!
Настолько крепко, что он умудрился очнуться на той телеге, которая везла его на невольничий рынок. И не только очнуться удалось ему, но и сбежать. Спастись от неволи!
Путь его лежал в Киев, где он надеялся найти укрытие у сестры обожаемого погибшего князя Бориса – у княгини Предиславы Владимировны. Израненный, измученный, он наблюдал, как восторжествовал над Святополком Ярослав и вернул себе Киев – на целых три года. Но князя Бориса было не вернуть, поэтому Георгий пребывал в тоске и унынии. Однако уже в августе 1018 года Святополк, которого поддерживал его тесть, польский круль Болеслав Храбрый, вновь отвоевал наследственный престол. Польское войско разгромило Ярослава и почти без сопротивления вошло в Киев… Как ни странно, Святополк был любим горожанами за удаль и щедрость. Но при этом был он мстителен: без спора отдал Болеславу в наложницы сестру свою Предиславу, которая поддерживала Ярослава, а не его, Святополка. Ну что ж, за помощь надо платить, а женщины хорошего происхождения, образованные и воспитанные, в ту пору считались дорогим товаром, вполне эквивалентным хорошему военному отряду!
Разумеется, одной Предиславой дело не ограничилось. Болеслав потешил свое тщеславие, «посидев» на троне Владимира, а также прихватил «червенские города» (западную область Руси). Он получил еще и изрядное количество золота, и несколько тысяч рабов – в том числе Георгия. Теперь его уже никто не называл по имени: ведь имя – привилегия свободных людей. Он стал просто Угрин (или просто Венгр, как сказали бы мы сейчас). Оставим же за ним это имя до тех пор, пока пленник еще не отрешился от мира и не обратил свои взоры только к Богу.
Итак, Польша, или Ляшская земля, как ее называли порою… Король Болеслав подарил Венгра одному из своих верных военачальников, и тот не мог нахвалиться исполнительным и старательным рабом. Венгр, подобно всем своим современникам, четко осознавал свое место и подчинялся своей участи. Если ты раб – значит, служи хозяину. Хорошо служишь – хозяин тебя бережет, вдосталь кормит и поит, платит щедро… Разве плохо? Нужно ли менять это положение на неверную жизнь беглеца – гонимого, словно дичь, порою затравливаемого до смерти? Венгру не свойственна была тоска по далекой, забытой родине, не тосковал он также и по семье, да и память