– У тебя так часто случается?
Я посмотрел на ее фигуру снизу, моя бесформенная рубашка, слава богу, скрывает хотя бы сиськи, с неловкостью отстранился.
– Боюсь, теперь будет чаще.
– Я могу чем-то помочь?
– Да, – ответил я с жаром, – да!
Она внимательно посмотрела в мое бедное лицо, перевела взгляд на дымящиеся брюки.
– На моей планете, – произнесла она, – несколько патриархальные нравы. Конечно, я знаю, что такое командировочное настроение и как оттягиваются в командировках… но, когда придет время расстаться с моей девственностью, все-таки для таких забав отыщу настоящего мужчину, а не хлюпика, которого приходится охранять и вытаскивать из всех дыр!
Я сказал изумленно:
– Ни фига себе… Это что, так действует шампанское? Больше не наливай, это вредно…
Она сердито окрысилась:
– Какое шампанское? Что это такое?
– Ладно, – сказал я, – замнем, но узелок для памяти завяжем. Считай, что я обиделся. Злая ты! Теперь будешь упрашивать меня заняться тобой, а я и ухом не шелохну. Я злопамятный.
Двери проплывали мимо, я прислушивался к звукам, но ничего подозрительного не услышал. Вздохнул:
– Ладно, здесь все закончено. Ложный след! Пойдем отсюда.
Она прошипела рассерженно:
– Какой ложный след? Какой?.. Никакого следа в эту дыру не было!
– Глупенькая, – ответил я ласково.
– Почему?
– В подобных случаях, – объяснил я растолковывающе, – и в не подобных тоже, все лучшие детективы, как и все остальные, идут в стриптиз-бары. И все киллеры туда идут, и маньяки, и террористы. И переодетые сенаторы. Думаю, инопланетяне тоже. Ты не заметила, что мы прошли мимо трех международных заговоров, десятка разыскиваемых бенладенов… но это не наше дело, верно?
Солнце ударило по глазам, как бейсбольной битой. Торкесса смешно сморщилась и чихнула, я прищурился, поспешно надел черные очки. Вообще-то злодеи носят черные очки даже ночью, наивно полагая, что в очках их не узнают, как в старину на костюмированных балах носили изящные полумасочки, скрывающие миллиметр кожи вокруг глаз, из-за чего, оказываецца, их не узнавали собственные мужья, любовники и жены, что давало возможность заплетать хитрые узлы милых интриг и недоразумений.
– Куда теперь? – спросила она.
– К подвигам, – ответил я бодро.
Машина легко взяла с места и помчалась к шоссе. Торкесса посматривала по сторонам непонимающе, наконец проронила:
– Странно как-то…
– Что?
– Но ведь мы только посмотрели! А ты выглядишь так, будто я уже удовлетворила все твои фантазии. Или хотя бы самые простейшие…
Я отмахнулся:
– Не бери в голову. Не все надо понимать, многое надо чувствовать.
– Например?
– Ну хотя бы то, что мы – только функции. Но не сложного многомерного уравнения, этого не поймут