– Когда вы всё успеваете? – Спросил я, будучи в реальном недоумении.
– Это так… – Алексей поскрёб затылок. – Не виноватый я! Она сама дала. (Дамы прыснули в кулак) Медичка. Мадам Прошкина. Елена Михайловна.
Мимика и гримасы Алексея окончательно всех развеселили. Девушки отказались от спирта, а мужики разбавили чай по чуть-чуть. Через двадцать минут мы уже мчались к Москве, оставив позади Алабино. А там «Сапсан» и, спустя пять часов, благословенный и милый сердцу Питер.
Глава 3
Я всегда самокритичен. Почивать на лаврах не привык. Этого же требую от товарищей по работе. Второй оплаченный мною месяц пребывания нашей новой группы в арендованном студийном помещении подходил к своему календарному завершению. Нам было просто необходимо срочно отправляться на гастроли – зарабатывать деньги. Однако, к этому имелось два существенных препятствия. Репертуар группы если на что и годился, так это на бесплатные, шефские концерты. Честно говоря, наш репертуар был специфичен, с воинским уклоном. С таким не подкатишь ни к одному продюсеру. Репертуар – это первый минус. Второй минус, собственно, и есть они – эти самые продюсеры. По приезду в Питер из нашей кратковременной командировки я встретил одного. Он смотрел на меня, как на приведение, как на зачумлённого.
– Двойная звезда? Соло, ты о чём? Ты ведь… Да тебя, не сегодня, так завтра…
– Ну, договаривай, – я ухватил его за плечо.
Он юлил и изворачивался, но я вцепился, как клещ. Затащил его в бар. После третьей рюмки, выставленной мной в качестве угощения, продюсер приблизился к моему уху и сообщил шёпотом, что мной интересовались… Что не рекомендовали иметь со мной никаких дел, а то… Теперь уже я смотрел на него, как на сумасшедшего. Смотрел и не мог поверить в услышанное.
– Слушай, – запальчиво возвысил я голос(он тут же съёжился: тише, тише!), – на дворе не тридцать седьмой год двадцатого века! – Я сбавил громкость и спросил, – что, КГБ воскрес, или этот, НКВД?
– Одну букву из всех ты угадал, – ответил продюсер, – букву «Б». Но, не КГБ, а ФСБ! Один капитан, фамилию не помню, подходил ко всем, корочки показывал. Беседовал приватно. О тебе, Соло…
Вот так номер! Голова моя пошла кругом от такого известия. Но, почему, за что? В чём я провинился? И почему тогда не вызвали в кабинет, не предъявили? С ума сойти… И всё же я не смог тогда увязать в своём сознании крушение «Великолепной семёрки» с непонятной мне деятельностью какого-то капитана с корочками сотрудника ФСБ. К полной непонятке в делах шоу-бизнеса добавился и мой душевный раздрай. После ночи, проведённой в объятиях одной из наших певчих птичек, мне вдруг приспичило влюбиться. Я каждый день отчаянно пытался понять, кто из двух близняшек и есть моя красотуля, временами пристально вглядываясь в их лица, в их движения, вслушиваясь в их голоса – бесполезно. Между тем, обе красотули вели себя со мной безупречно,