– Да что ж ты шарахаешься от меня, будто я прокажённый какой-то! – произнёс Саша с такой искренней обидой в голосе, что Дарине стало стыдно за себя. – Я, можно сказать, тебе жизнь спас!
– Благодарю! Теперь я в долгу.
– Долг платежом красен, – не преминул напомнить Саша, но наткнувшись на мрачный взгляд девушки, со словами: "пойду, помогу Карену", поспешил в трюм.
Не прошло и нескольких минут, как катер ожил, задрожал, утробно заурчал двигателем и, качнув округлыми боками, плавно устремился в открытое море. Глядя, как уверенно Карен управляет судном, Дарина ещё раз мысленно поразилась, насколько его внешность не вязалась с профессорским статусом. Карена, скорее, можно было принять за видавшего виды "морского волка", чем за серьёзного учёного, с его мощными жилистыми руками, глубокими бороздами морщин на обветренном лице, и жёсткими косматыми волосами, цвета «перец с солью». "Может, Саша пошутил и "профессор" – это такое прозвище?" – подумала Дарина, всё ещё не привыкнув к своеобразному Сашиному юмору, когда не поймёшь, говорит он серьёзно или шутит.
12.
Дарина, держась за поручни, прошла в конец кормы и остановилась, глядя на стремительно удаляющийся берег. Залюбовавшись бескрайними морскими просторами, она не сразу заметила подошедшего к ней Александра. Он протянул девушке спелое яблоко и лаконично уточнил:
– Мытое.
С благодарностью приняв фрукт, Дарина бросила подозрительный взгляд на прекрасное лицо дарителя: "просто змей-искуситель какой-то!", – подумала она, проведя аналогию с библейским сюжетом.
– Тебе лучше перейти в тень, – заботливо заметил Саша. – На скорости можно очень быстро обгореть, из-за ветра ты даже не почувствуешь этого. Зато потом будет очень больно!
Девушка огляделась в поисках подходящей тени.
– Можно спуститься в кубрик, но, боюсь, там будет душно. А можно переместиться под козырёк, – подсказал Саша.
Дарина заметила удлинённый выступ над задней частью рубки, дававший необходимую тень. Под ним протянулась небольшая скамейка. Сделав выбор в пользу открытого пространства, девушка послушалась совета, прошла под навес и опустилась на скамью. Дарина совершенно не привыкла к проявлению какой-либо заботы о себе. Бывший муж никогда не интересовался её желаниями. Он ни разу не побеспокоился: устала ли она, холодно ли ей или жарко, хорошо ли она одета, удобная ли у неё обувь, хочет ли она есть или пить. Если она где-то задерживалась, он никогда не выражал тревогу за неё, а напротив, злился и обвинял в неуважении к нему и его личному времени. Руслан, вообще, с самого начала выстраивал их отношения на обидах, всячески культивируя в супруге чувство вины за всё, что бы она ни делала. Казалось, его ничего в ней не устраивало, она вечно была ему что-то должна. Если она молчала, Руслан раздражался и обвинял Дарину в том, что та не желает с ним разговаривать; когда она говорила, он требовал «не выносить ему мозг»! За всё время их совместной