– Тема какая?
Славик пересел за Элькин стол и открыл график. Я назвала тему, он – дату съемки.
– Какую камеру хочешь? – прозвучал привычный вопрос, благо, был выбор.
– Как всегда, – и скорчила «милаху».
– А другую для разнообразия, не? – усмехнувшись, все же спросил Славик.
– Слав, вот весна придет и до разнообразия дело дойдет, а зимой надежнее с проверенными.
Я подмигнула, Славик засмеялся.
– Понял.
– Не сомневаюсь.
Он быстро напечатал рядом с моей фамилией состав съемочной группы. И я попрощалась.
Прошла мимо зеркала у центрального гардероба. Вернулась. Остановилась. Мешки под глазами от недосыпа, волосы шампуня просят. Чертова работа: либо некогда, либо сил уже нет.
Может, пора бы навсегда из этого ада?
Кличут нас журналюгами… И что?
По-моему, очень даже метко. Какая работа, такое и прозвище. Глупо обижаться. Поездишь несколько лет по учреждениям да кантором, пообщаешься с разным людом, и характер закаляется, будь здоров, заматереешь, мало не покажется. Внешне-то, если не захочешь, так и не заметно будет – паинька да и только, а внутри – волчара. С годами, правда, все сложнее становится прятать тяжелый и цепкий взгляд…
А прятать надо. И особенно на работе. Ну, согласитесь, зачем сразу все карты на стол, кто ж так играет. Порой полезнее дурочкой прикинуться, глазки с поволокой подать, улыбочку отвлекающую нацепить, но бдительность не терять и при необходимости всех на место быстренько поставить, если работе мешают или саботируют.
Тем утром мне было тоскливо, вокруг одна серость, работать не хотелось, а надо. Приехали к одному дядечке пожарных дел. Тема заурядная – техника безопасности при работе с электроприборами и все такое. И как назло, спикер попался из тех, которых снимают часто, востребованной то бишь, а посему мнят такие себя профи в телепроизводстве.
Заметно это с порога: у них в кабинете, где обычно висит портрет президента или известного философа, красуется собственная физиономия. Увидела – смекнула – оценила. Субъекты эти порядком раздражают, потому как всегда с претензией, мол, я не я, а вы точно никто.
Оператор Ромик, пофигист и молчун, начал выставлять план на интервью. Дядя заявил, что сидеть будет только в своем большом кресле, переделанным из спецсидения гоночных болидов. Попытались переубедить: кресло слишком высокое, потому в кадре подголовник будет торчать огромными “ушами”. Дядя не проникся, настоял на своем. Махнули рукой.
Дальше больше. За креслом во всю стену висит рекламный плакат его фирмы. И дядя ставит условие – плакат должен быть в кадре.
– Нам нельзя не проплаченную рекламу в кадр, – не выдержал оператор.
– Другие же снимали! И в эфире было, сам видел, – заявил дядя резко и уверенно.
Оператор растерянно посмотрел на меня.
– А у нас не пройдет, – спокойно ответила я, давая понять, что очень сильно сомневаюсь в его словах.
– Ну,