В те времена существовали и обры… Эти обры воевали и против славян и примучили дулебов – также славян, и творили насилие женам дулебским: если поедет куда обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пятерых жен и везти его – обрина, – и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, а умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли как обры», – их же нет ни племени ни потомства.
Иллюстратор Александр Анатольевич Гоголев
© Петр Богдан, 2020
© Александр Анатольевич Гоголев, иллюстрации, 2020
ISBN 978-5-4474-5723-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава I
– Ну, вот и вся моя история, – закончил я.
– И что, так и не удалось определить, что это было за животное?! – Татьяна Федоровна откинулась на спинку кресла. Я внутренне улыбнулся тому, как она заметно расслабилась. Все же я неплохой рассказчик!
– Нет. Пленку у меня уже в начале следствия «временно» конфисковали вместе с фотографиями – то бишь, приобщили к делу. Однако, назад я ее, конечно, не получил. Как мне сказал по секрету Петр Васильевич – следователь по особо важным делам, ведший это дело, – и то и другое забрали в КГБ, там у них есть архив по аномальным явлениям. Кстати, туда попал и мой задокументированный рассказ. Но часть фотографий я, конечно, сохранил. Я показал их подряд всем знакомым биологам и зоологам – по их словам, ничего подобного в природе не существует. Таких животных нет! Так что нам остается вслед за КГБ причислить это существо к аномальным явлениям, и на том успокоится!
– Нет, ну послушай, – вмешалась Марина. – Ведь эти биологи видели фотографии собственными глазами. Неужели им нечего было сказать?!
– Конечно, было. Первое, что они говорили – фальшивка; второе – подделка; третье – что за ерунда, быть такого не может! Большинство ограничивались первым и вторым. Только пару раз я услышал, что это лошадь-мутант, жеребенок-мутант, в общем, игра природы. Но это я и сам могу себе сказать.
– Да, жаль… – протянула Марина. Она явно была разочарована в нашей биологической науке.
– Но все же, кое-что мне удалось узнать! – я сделал паузу и с удовлетворением посмотрел на вновь вспыхнувшие острым вниманием глаза моих слушательниц. – Вы слышали когда-нибудь о водяном коне?!
Обе отрицательно покачали головой.
– Так вот, один из биологов, немного интересующийся тем же, чем и КГБ, то есть аномальными явлениями, сказал мне, что описанное мной существо более всего напоминает водяного коня – мифологическое животное, имеющееся в легендах почти всех европейских народов! По его словам, появляется водяной конь во влажных болотистых местах. При этом он как бы существо скорее энергетическое, чем телесное. Нечто вроде воплощенного зла. Водяной конь возникает там, где злоба и ненависть рассыпаны очень щедро, где люди забыли Бога, – как своеобразная кара. И тогда, соединившись с болотной гнилью и останками мертвых животных, зло рождает чудовище – водяного коня, который будет преследовать и убивать все живое, пока не погибнет сам.
Напряженная тишина, воцарившаяся на добрых два десятка секунд в комнате, вновь послужила чем-то вроде награды моему измученному рассказом сердцу. Казалось, некое наваждение заполнило освещенную льющимся из-под низкого потолка мягким светом комнату. И, быть может, всем нам троим на какое-то мгновение почудился призрак водяного коня.
Я дотронулся до чайника.
– Ого, да он почти совсем остыл.
– Да, заговорил ты нас, – встрепенулась Татьяна Федоровна, – и чаю с твоими ужасами не выпьешь.
– Ничего! Зато после них чай пьется хорошо.
– Да уж, – поддержала меня Марина, – после таких рассказов просто необходимо согреться. А то зуб на зуб не попадает. – Она взяла чайник и пошла на кухню.
Чай нагрелся быстро. Несколько минут мы почти молча наслаждались горячей влагой, уплетая шоколадные конфеты, которые я в изобилии привез из города.
– А ты, Саша, веришь, что это был именно водяной конь? – вдруг спросила, неожиданно задумавшись о чем-то, Татьяна Федоровна. Чашка с дымящимся чаем замерла на полпути между столом и ее губами.
– Разве мне остается что-то другое? – с улыбкой пожал плечами я. – Все произошедшее со мной сном назвать – увы! – как бы я того не жаждал – невозможно. То, что рассказал мне этот биолог – Вадим – единственное объяснение, и, за неимением другого, я вынужден принять его. Тем более, что, на мой взгляд, оно вполне подходящее.
– Ну, а как на счет кары? – заметила Марина, –