– Что это такое? Как это можно есть?
– А что вам не нравится? Нормальный рис, – вяло отбивалась кассир.
Воздух вокруг них невидимо задрожал и мгновенно наэлектризовался, создав некоторое напряжение между с интересом наблюдающими за происходящим страждущими хлеба (и вовсе, как оказались, не чуждыми зрелища) с одной стороны, и кормящими их с другой. В этот момент стойки и полки раздачи образовали некий водораздел, почти что баррикаду. Похоже, назревал конфликт.
Процесс выдачи пищи не то чтобы остановился, но уж точно несколько замедлился. Плотные, в одинаковой униформе работницы столовой пока ещё трудились как добрые пчелы, но внимательный сторонний взгляд мог без труда заметить, что они заметно насторожились и как бы подобрались, приняли «низкий старт» (и это при их неспортивных фигурах!). Однако в любой момент вся их дружная команда могла сорваться с места и превратиться уже в стаю злых ос…
Абсолютно каждому было ясно – повара что-то проглядели. Более того, все понимали – кого именно они прозевали, а теперь весь сплочённый коллектив столовой был готов единой мощной грудью, в едином порыве встать на защиту родной «конторы».
Кассир, однако, незыблемо восседавшая на монументальном постаменте, была убийственно спокойна. Её изощрённо натренированный мозг не видел особой угрозы со стороны этой, по всей видимости, «училки»; поэтому она легко, «одной левой» парировала жалкие потребительские нападки.
– Вот-вот, посмотрите! – интеллигентка ворошила в тарелке вилкой, что-то выискивая там.
– И никакие это не черви, а обычные мушки, – с абсолютным сознанием правоты заявила кассир, поправляя свой гранитный бюст. – Лето на дворе, вот они и летают везде.
Аргумент в пользу всепроникающей силы Жизни неожиданно возымел действие. Девушка почему-то сразу успокоилась (может, она преподавала биологию?) и понесла на мойку остатки обеда, который, за исключением небольшого количества спорного риса, только что благополучно съела. Все разом, по обе стороны баррикады, вздохнули. Кто с облегчением, кто с сожалением. Каждый вновь занялся своим, насущным.
Петров со смехом заметил стоявшей позади даме:
– Так и аппетит могут испортить.
– Ага, – мотнула та головой.
Однако выражение её лица не понравилось Петрову. Как-то нехорошо побледнела дама. Но, с другой стороны, иной от окружающих оттенок лица – глубоко интимный выбор каждого; засим Петров деликатно отвернулся от неё.
Наконец за обед заплачено. В руках непослушно вальсировал поднос, с трудом уместивший на себе накупленную снедь. Отходя от кассы, Иван окинул быстрым взглядом зал – все столы заняты. Куда же сесть? Ага, вот товарищ у окна