Неадекватные действия были в СРНК и с российской стороны. Так, в середине 80-х – начале 90-х гг., компетентными российскими органами принимается решение о запрете норвежским научно-исследовательским судам, проводящим совместные российско-норвежские исследования по определению рыбных запасов, вести такие работы в 200-мильной исключительной зоне России. При этом те, кто принимал такое решение, «забыли» что они ежегодно велись весь послевоенный период, вплоть до запрета в 90-х гг. В последующем с большим трудом эту проблему удалось решить, и то частично, но осадок недоверия у ученых двух стран остался.
Безусловно, СРНК продолжает свою полезную работу по управлению рыбными ресурсами и контролю за рыболовством в Баренцевом море, но рыночный дух соперничества, а точнее – конкуренции – в ней очевиден, и, если не принять соответствующих шагов с двух сторон, это может привести к ее разрушению. Кроме того, ряд двусмысленных положений Договора 2010 г. расширяет конфликтное правовое поле, которое может в любое время быть использованное норвежской стороной для принятия решений о запрете рыболовства для российских судов в западных районах Баренцева моря.
Иракский синдром
Сейчас, когда Ирак повержен, его руководитель повешен, а страна переживает не лучшие времена, все забыли, что причиной военных действий США были громогласные обвинения Ирака американской администрацией в том, что там есть атомное и бактериологическое оружие. Дескать, вот-вот со стороны Ирака все это будет применено к их соседям. Завоевали Ирак, проверили все его «тайные» кладовые – ничего нет. Ни атомного, ни бактериологического оружия. Бывает. Дескать, ошиблись. Но нет страны, уничтожены сотни тысяч иракцев, тысячи американцев и их союзников, в стране идет по существу гражданская война.
Нечто подобное происходит (правда, к счастью без людских потерь) и с обвинениями в прошлом советских, а ныне российских рыбаков в громадных переловах трески и пикши, выдвинутые вполне официальной норвежской стороной, да и официальными лицами, вплоть до министра рыболовства Х. Педерсена.
В 2002 г. специалисты директората рыболовства Норвегии сенсационно известили мировое рыболовное сообщество о том, что российский перелов трески и пикши составил в Баренцевом море аж 137 тыс. т. Откуда такие данные? А это расчетные данные, говорят норвежцы. Российская сторона терпеливо разъясняла, что это нереально, ничем не подтверждается. Глухота со стороны норвежцев: вот список судов, транспортов, наблюдения со спутников – и пошло-поехало. В 2003 г. цифра перелова возросла до 156 тыс. т, в 2004-м чуть снизилась до 112 тыс. т, затем вновь возросла в