Деньги…подумаешь, деньги! Поверьте, всё относительно…и некие счета в банках, не более чем абстракция в сравнении с назойливым отражением, нахально выглядывающим из зеркала всякий paз, чтобы поприветствовать своего горе-двойника. Наверно это грустно, но… говорю вам и сново повторяю – но… Впадать в уныние – последнее дело, а господину чиновнику, так и вовсе – не по чину…К тому же, за время служения государству Российскому, гражданин Гарпагон, помимо внешних данных, скопил ещё и немалый жизненный опыт, правда, со всевозможным побочным антикварным мусором впридачу.
И что ж теперь, не пропадать же зря богатству, в самом деле, а красота …подумаешь красота – всё это только лишняя морока!
– Перевезём всё!!! Ничего не оставим… – по-хозяйски потерев руки решил Гарпагон.
Руководить погрузо-разгрузочным процессом государственный муж взялся самолично, дабы не притерпеть ненароком, какой-нибудь невосполнимой имущественной утраты…
Интенсивное движение в столь ранний час, естественно, не могло не вызвать всеобщего оживления в среде местных обитателей – где всякое действо, уже есть событие всеобщего масштаба.
– Говорит главный радиоузел – 182-ая квартира…
И весть о великом переселении некоего гражданина мигом облетела весь двор.
Торчащие из окон в столь ранний час головы простых обывателей, отдалённо напоминали жаждущих зрелищ древних римлян, на трибунах небезызвестного всем Колизея.
Что ж…Времена меняются – и мы меняемся вместе с ними, но человечеству по-прежнему, впрочем, как и во все времена, требуется по сути, одно и то же – "хлеба и зрелищ".
А как же эволюция…технический прогресс, спросите вы…
И что с того? Это всего лишь внешняя шелуха, порождённая пресловутой цивилизацией, а сущность человеческая, между тем, никогда и нисколь не меняется.
Вот наконец, начался вынос имущества…
Ох, тут и было на что посмотреть: это же Третьяковская Галлерея с Эрмитажем вместе взятые. Повисшие в окнах только рты раскрывали, дивясь роскоши и убранству домашней утвари служителя народа.
– Вот мать…римская…Это кто ж такой будет? – поинтересовался подкравшийся с полупустым мусорным ведром, чтобы разглядеть всё действо вблизи, Иван Савелич Сичкин, у небезъизвестного всему двору знатока светской дворовой жизни, Иван Палыча Загосина. – Э брат и штучка…!
– Это, дорогой товарищ, весьма важная птица…и сидит так высоко, что из окон его кабинета виден Магадан… – разъяснил его всезнающий приятель. Знанием и мудростью житейской гражданин Загосин был обязан, скорее всего своему возрасту: эдакий с виду сучек восемнадцати лет, до…19-го года + 76 + подоходный налог… – А был-то, прямо скажем, голодрабец из голодрабцев. А ноне вишь как…? Транзитом въехал в миллионеры – весьма денежный субъект. – И оба старичка-судачка, по обыкновению, засудачили на все лады.
Ничего