Ответ сработал. Голос исчез.
Поднялся. Сел. Пока приземлял ноги на пол, наткнулся на какой-то предмет, который с небольшим грохотом свалился. Пригляделся. Ба, да это же сапоги. Обычные кожаные сапоги. Хотя как обычные!? Сапоги довоенного образца с прямыми голенищами. Внутри рыжая поверхность голенищ была проштампована треугольниками, цифрами и буквами. На подошве светло-коричневого цвета, каблук обит гвоздями в форме щита.
Мамин аккуратно, даже с трепетом, поставил сапоги на подошву и огляделся.
Несмотря на полумрак, помещение Алексей определил как купе поезда. Два спальных дивана, столик, окно, сквозь мутные стекла которого мелькали в лунном сечении оглобли лесопосадок. Если применить терминологию двадцать первого века, то купе – СВ. Под ногами плотная ковровая дорожка, втиснутая, как в прокрустовом ложе, между диванами. Покрытые лаком стены, играли бликами от дрожащих фонарей.
Ничего не понимая, Алексей пошарил по дивану рукой, потом опустил руку на колено. Нащупал что-то. Е-мое, это что за шаровары?!
Предательский холодок пробежал по спине. Алексей обнаружил на себе брюки-галифе военного образца годов этак 30-х. Торс был спрятан под белым тельником, очень похожим на тот, который выдавали в институте МВД. Но тогда его никто не носил, считалось «западло».
Алексей откинулся назад к стенке, закрыл глаза и пытался успокоиться. Сердце бешено стучало. В воображении возникла картина из кафе «DEL MAR». Стол, скатерть, салфетки, бутылка «Джеймесона», Санчес.
Санчес!
Мамин открыл глаза – купе поезда, мерные удары «там-там, та-дам», восходящие снаружи от стыков рельс. Сквозь приоткрытую дверь купе Мамин разглядел ковровые дорожки вдоль коридора, бархатные занавески на окнах, начищенные медяшки. Откуда-то из соседних купе доносились звуки: разговор, храп, бумажное шуршание. Поезд жил своей жизнью. Но какой жизнью?! Какого года?!
В голове шумело. Мерные удары колес молоточком отзывались в черепе. Пили вчера. Что потом? Пошел пешком, метро, «Do not lean on door».
Неужели Санчес не соврал. Это – путешествие?! Так, нужно собраться. Что он говорил? Что-то про Брестский мир. Голову саднило. Это мешало думать. Алексей вновь переключился на убранство помещения.
Справа, на металлическом крюке висела гимнастерка, на концах отложного воротника красовались петлицы защитного цвета с красным прямоугольником. Рядом фуражка с зеленой тульей, немного приплюснутая и кажущаяся квадратной. В сапогах Мамин обнаружил тряпки.
– Портянки – вздохнул Алексей.
В институте МВД он не застал этот атрибут воинской службы. В его время уже ходили в берцах и носках. Но Мамин подростком жил в деревне, там и научился ходить в кирзачах и портянках. Мотать он умел их как минимум двумя способами. Это радовало сейчас.
В дверном проеме появился силуэт с подносом в правой руке. Левой же рукой, довольно ловко просунув ее в купе, силуэт включил свет.
– Вот чай! Извините, сахара