Она в паленной нью эре. Банни Би

руки и идет вкалывать. А, пока он достает из рюкзака свой антисептик, Лакшми наконец понимает, что размывание своего ебала не включила. Чуть-чуть охуевает и грязными руками вытягивает из внутреннего кармана белый смартфон, разрушитель гендерных стереотипов.

      И самый странный ее прокол – она не считает остальных соучастников по неволе тупыми, грязными, ни на что не способными отбросами, которые даже бабло не способны вместо салфеток и шоколадки получить. Вот писец-то, и даже мелкому самому сует сотку баксов, наивно надеясь, что она у него останется и пойдет на что-то полезное, например ствол-нож-кастет-динамит-для-рыбалки. Сваливает.

      Лакшми сидит, обмерев от четкой яркости и вони в засранном-зассанном переулке – чуть дальше детишки требуют подачки у редкого туристишки, вернее, хватают то, что не забрал дядя – и ждет очередного охотника за своей шкурой. Если по городу шляются подозрительные типы хотя бы с ножиком – тогда точно за ней.

      Здешняя дыра, словно дом родной. На видео ее несравненный Кремлевский Киллер что-то втирает на русском под музыку другому белому с микрофоном в руке – звук поганый, но можно уловить, как произносят: «Сею» . Чертов Гонконг, какой же он доставучий, всюду о нем трындят, но она не хочет рассматривать то огромное Сеюграффити, лишь жаждет еще больше Уильяма – такого, которого даже описать словами не может, этой банальщины просто не хватает. Она не понимает, что там говорят, и просто улыбается мечтательно. И страшно, наверное. Предмет грез сбивается, а сердце пропускает удар. Слишком любимый.