Рот в рот помогло не сразу, повернув его боком и, заметив, как посинели края его губ, я вновь прижался к губам своим ртом и начал вдыхать в него воздуха так, что грудь заходила ходуном и моя, и его. Наконец, он, подняв руку, застонал, и вода потекла из него. Со страхом и недоверием смотрю в его глаза разного цвета и спрашиваю тихо:
– Как ты?! Акуша уберегла тебя от смерти такой глупой! Ты чем думал, когда за мной плыл? Я почти в воде вырос. Могу по нескольку часов плыть против течения этой речки.
Он вдруг улыбнулся слабо и, подняв руки, коснулся ладонями моего лица.
– Хочу быть твоим, Путиш… позволь… о тебе лишь мечтаю…
Неверяще смотрю на него и боюсь даже вздохнуть. Это сон!
Воевода с остальными замами уехали. К Циате обещали отправить карету. Аштан подбрасывает у костра ветки, чтобы сделать пожарче. А я так на берегу и сижу над Циате. Пока Аштан на нас не смотрит, я спрашиваю неловко:
– Ты хочешь под суд меня? И так уже Аштаном запугал…
Он зашептал горячо:
– Прости… прости… ревность – плохая помощница для разума. Прошу… приходи ко мне…
Но я мотаю головой.
– Я не могу… нельзя… не положено… я должен жить ради Аштана. Если бы раньше предложил… я ведь и сам по тебе сохну не первый месяц. Но нельзя нам…
Он вдруг тянет мою руку вниз и с силой давит на свой вставший член.
– Видишь… видишь, что ты со мной делаешь? Я видел то же самое и у тебя на меня. Не могу я уже сдерживаться. Я специально перешел в вашу роту. Как тебя увидел тогда. Ты тогда вытащил нас из пленения чупановцев. Один ты пошел на всё, чтобы вытащить нас. Таким тебя и запомнил… самый красивый и самый сильный. А еще…
Аштан громко крикнул:
– Неси его сюда, дядя Путиш! Неси!!! Отогреем!
Давясь от желания им обладать, вот прямо сейчас бы вот утащил под тот навес, и даже если бы он передумал, всё равно снасильничал бы над ним, над его телом. Из последних сил сдерживаю себя и легко поднимаю, унося к костру, сжав челюсти, чтобы не застонать от желания.
– Тебе тяжело? – спрашивает он тихо, слабо пытаясь тронуть мой лоб ладонью, но я мотаю головой.
– Не стоит нам… не стоит…
У костра уже чувствую облегчение и вижу, как карета только въехала во дворы деревеньки. Ну, вот и все. Наконец-то, от греха подальше!!! Акуша не простит мне, если я пожертвую свою жизнь ради офицера, а не ради своего названного теперь уже почти сына. Эх, рано ты объявился, Аштан, рано…
Циате, нахмурившись, смотрит на костер и наконец, говорит:
– Впервые я так вот на дно. Думал, догоню…
Аштан беззаботно спрашивает:
– А зачем догонять-то было?
Циате переводит взгляд на Аштана и кивает.
– Да, ни к чему это всё было. Ты прав, Аштан.
Тот кивает и вдруг спрашивает:
– А почему у вас такое странное имя?
Я