Меч равновесия. Константин Кураленя

прыгнув вслед за подельником Беса в подвал, я угодил в какое-то временное смещение. И в результате – здравствуйте, господа дикари.

      Беса-то, надеюсь, взяли, я его надёжно зафиксировал. Интересно, меня искать кинулись уже или нет. Конечно, кинулись. От непоняток у ребят крыши точно посъезжа- ют. Танюха… Эта точно всякую фигню начнёт про меня думать. Правильно люди говорят: мол «закрутился» на работе. Вот и я «крутанулся». А случись тут в бою погибнуть! Сожгут, как героя. И опять народ правду скажет: «Сгорел на работе»… Дома поищут, поищут, и объявят в розыск как без вести пропавшего. Тела нет, и дела нат. Финита ля комедия.

      Вернулся капитан Горюнов на грешную землю от толчка в плечо.

      – Ты что, уснул? – на него смотрел Салах

      – Да нет, задумался о своей стороне-сторонке. Вспомнил – как у нас правят тризну по погибшим.

      – Ночью будет весело, – ухмыльнулся сотник. Погибло около трёх сотен воинов и два полководца из ханского приближения. Воинов будем сжигать сегодня, а двое полководцев удостоятся особой чести через девять дней.

      – А что, ханских нукеров погребают как-то иначе?

      – Конечно, ведь своими деяниями они заслужили особого к себе отношения.

      – А что ты подразумевал под весельем на похоронах?

      – То, что хмельной напиток будет литься рекой. А перед тем, как шести сотням невольниц перережут горло, они будут услаждать своим телом всех желающих воинов. Так наши погибшие друзья поймут, что мы отправляем с ними самых красивых подруг.

      Странные обычаи. Дикость, какая дикость! Неужели и мне до конца дней своих придётся участвовать в этих оргиях. Да весело живётся нашим предкам, ничего не скажешь. Ни тебе морали, ни тебе общественного порицания. Однако, дисциплина всё же была. Держалась она на культе кулака, на страхе перед неминуемой расплатой за проступки для современного человека совершенно непонятные. Причём все приказы выполнялись молниеносно и без пререканий.