– Барышни, Готфрид, барышни, – укоризненно поправил Леон друга.
– Как скажешь, Леон, прости. Я еще не совсем пришел в себя после вчерашнего праздника, ночью в таверне можно не знать стыда. – Готфрид хитро улыбнулся, слегка напев последние слова. – Так на чем я остановился? Ах, да, воинственные барышни древницы эти.
– Трудно с этим не согласиться, мой друг, но позволю себе заметить, что они просто защищают свою землю, а из-за своей нелюдимости стали жертвой множества домыслов и суеверий. Я разговаривал с одной из них и был поражен ее мудростью и знаниями о растениях и травах.
– Взаправду? Ого-го, дружище! Почему же я слышу об этом только сейчас?
– Увы, рассказывать нечего, – Леон виновато пожал плечами, не желая разочаровывать друга. – Древница осведомилась о цели моего визита. Я ответил, мы перекинулись парой слов и разошлись каждый своей дорогой.
– Удивительно, что вы не перекинулись парой стрел.
– При мне не было оружия, нарочно, я хотел дать понять, что пришел не как браконьер, но как созерцатель. Гулять в их роще уже само по себе великий дар.
– Что же тебе сказала эта древница и как выглядела? Никогда их не видал вживую, только россказни мужичья слыхал, а они… ну, ты сам знаешь, под самогоном такого придумают, что и сами поверят, да еще от испуга иной пропойца заикой станет. Мол не кожа у древниц, а кора древесная, рога на голове и когтища как у медведя или завров каких!
Леон улыбнулся, представляя, как Готфрид себе воображает этот нелюдимый народ.
– Нет, ничего подобного я не видел. Не знаю, каковы другие из ее рода, но древница с которой я вел разговор, обычная девушка, почти что нашей расы, разве что кожа зеленая. Облачена в латы из коры их знаменитого дуба, на голое тело. Вероятно, издалека и с перепугу можно и правда подумать, что у них такая кожа. Рога на голове и правда были, только вот это только шлем к которому крепились оленьи рога. Я не услышал и не увидел, как она ко мне подкралась. Вероятно, я был слишком увлечен созерцанием красоты вокруг. Я лишь спросил, как ей удалось подкрасться ко мне так близко, а она посмотрела на меня загадочным взглядом и ответила: «У тебя столь большое сердце, что оно застилает тебе взор».
– Так-так! – Готфрид даже притормозил Гермеса. – А с этого момента поподробнее, прошу! Что было дальше, не томи же лев! – глаза Готфрида засияли, а лицо озарила улыбка, на которую он всегда был щедр.
Леон лишь меланхолично улыбнулся, посмотрев на друга и ответил:
– Древница добавила: «Но помни, что чем больше сердце, тем легче его ранить».
Улыбка сошла с лица юноши так же быстро, как