13 ноября
Меня разбудили. Я протер глаза, вскочил, вымылся до пояса холодной водой, сделал физзарядку. Мама между тем поджарила мне полную сковородку гречневой каши. Я сказал, что мне очень тяжело есть столько каши и знать, что я поедаю у самого себя. Мама меня уверила, что это мне полагается. Но тут бабушка, лежавшая на своей постели за ширмой, услышала, в чем дело и подтвердила, что нельзя накладывать за раз столько каши, «что будет время, когда ничего не будет». Тогда я отложил половину каши назад в горшок. Съев кашу и выпив кружку горячего какао, я быстро оделся и пошел в школу. В вестибюле толпились ученики. Нужно было снимать галоши, укладывать их в мешок и только тогда учителя, стоявшие у лестнице пропускали наверх. Уроки шли своим чередом. Третий и четвертый урок был история. В классе было довольно тепло. В окнах ярко светило солнце. Небо было безоблачное и голубое. На душе стало немного отраднее. После четвертого урока нас повели вниз, в столовую и после ожесточенной толкотни дали по пол глубокой тарелки воды с несколькими кусочками размоченных фруктов (компот). После этого мы поднялись наверх, оделись и разошлись по домам. Я возвращался вместе с Анешевым. Дома мама с повязкой на голове занималась уборкой. За дверью в спальне бабушка, стоя в пальто и собираясь уходить , громко переругивалась с Котей. Вскоре после этого они оба ушли. Перед уходом бабушка сказала маме разогреть мне остатки каши, которые я и съел с кружкой какао. После этого я сел заниматься. Около 3-х ч. бабушка с Котей вернулись. Котя занял очередь за кокосовым маслом, и бабушка торопилась с обедом. Обедали в передней. Бабушка сегодня печурку не топила, супа не было. Она сварила густую "кашу из макарон", наподобие запеканки, которая однако, гораздо больше походила на разваренные в супе макароны. Потом каждому дали по тарелке жидкого киселя (сухого). После этого я продолжил заниматься. Около 5-ти ч. завыла сирена. Бабушка как раз ушла. К счастью она успела вернуться. Началась стрельба. Мы с мамой сошли вниз. Раза два было