Но как-то раз, сидя в недорогом кафе и угощая девушку мороженым, Марку пришлось говорить.
– А какое твое любимое блюдо, Марк? – спросила его спутница.
Собравшись с духом и несколько раз сходив в туалет, Марк откровенно произнёс:
– Я это блюдо ещё не пробовал, но думаю, что оно бы стало сразу моим самым любимым. Оно очень популярно в Малайзии, его подают только в самых дорогих ресторанах.
– Фу, устрицы, что ли, какие-нибудь? – фыркнула глупышка.
– Нет. Мозг обезьяны. Представь: ты сидишь за столом, в нём прямо перед тобой круглое отверстие, и вот официант подкатывает к твоему столу обезьяну, она связана и жива. И ей начинают вскрывать черепную коробку – аккуратненько так, профессионально. Обезьяна орёт, верещит на своём обезьяньем что-то. Но самый сок этого блюда – что мозг должен быть обязательно ещё живой обезьяны. И вот мозг открыт, подвозят к отверстию в столе – и вуаля, ты начинаешь его есть! – довольно закончил Марк с полным ртом слюней от своего же вкусного рассказа.
– Как… Как это можно есть… – в глубоком шоке промолвила девчушка.
– Да, этим вопросом тоже многие задавались, – как ни в чём не бывало продолжал Марк, – действительно, гогот умирающих макак тоже смущал гостей. Поэтому в последнее время обезьян окуривают наркотиками, и только потом, пока они в дурмане, им вскрывают голову.
Девушку вырвало.
Глава 3
«Брр! Ненавижу воспоминания!» – передёрнуло Марка.
Лёжа на диване, он запрокинул голову назад через подлокотник, застонав:
«Боже, как же меня всё достало!» – и заснул.
Сны у Марка были, прямо скажем, специфические. Кто бы там что ни говорил, что, типа, мы видим всё то, что видели за день, только разными другими образами, порой очень необычными. Но у Марка это были новые, свежевыдуманные им самим миры. Иногда он мог контролировать себя в своих снах и делать там, что ему пожелается, а иногда был лишь зрителем происходящего.
Сейчас он был зрителем.
Марк стоял в заброшенном мрачном большом доме. Заброшенном настолько, что дом того и гляди скоро развалится. Серость и запах гнили напряжённо висели в воздухе. Марку здесь нравилось стоять. Вдыхая мрачность этого дома, он умиротворялся и даже где-то в глубине своего сознания улавливал нотки счастья. Он медленно начал двигаться в сторону окна. Каждый его шаг подхватывали старые половицы и устало поскрипывали. За окном не видно было, что находится, но однозначно там был