Ндура. Сын Джунглей. Javier Salazar Calle

нелепых позах, лежали пассажиры. Многие были серьёзно ранены, кто-то пытался выбраться наружу, кто-то только приходил в себя. Многие были уже мертвы. Со всех сторон доносились крики, стоны, бормотания. Я добрался до кухни и стал совать в рюкзак всё, что попадалось под руку: банки с напитками, бутерброды, какие-то коробки без надписи и даже одну вилку. С полным рюкзаком я вернулся к Хуану, нашел его рюкзак, который оказался на какой-то женщине, и сложил в него одеяла, которые нам выдавала стюардесса перед полетом. Тут я вспомнил об аптечке, и мне пришлось снова возвращаться в хвост самолета. Аптечку я нашел на полу, она была открыта, и её содержимое было разбросано по всей кухне. Я собрал всё, что оказалось под рукой, и вернулся к Хуану.

      – Давай, Хуан, мы уходим.

      – Я не могу – прошептал он – у меня всё болит.

      – Давай, Хуан, надо встать или нас всех убьют. Я только оставлю рюкзаки снаружи и сразу вернусь за тобой.

      – Ладно, ладно, я постараюсь, – ответил он, слегка пошевелившись.

      Я взял наши рюкзаки и, слегка покачиваясь от головокружения, выбрался из самолёта наружу. Мне стоило огромных усилий не остановиться и не броситься помогать остальным пассажирам. Но я не знал, сколько времени у нас в запасе, и очень хотел жить, дожить хотя бы до рассвета. Мы находились на самом краю большой поляны. Видимо, пилот попытался посадить самолет именно здесь, на открытом месте, но его немного отнесло в сторону, так как он зацепил крылом верхушки высоких деревьев. Огромный столб черного дыма поднимался к небу, и мог быть виден невооруженным глазом на многие километры вокруг. Я нырнул в заросли и оставил наши рюкзаки у подножья какого-то огромного дерева. Едва я развернулся, чтобы пойти назад к самолету, как на поляне появилась группа чернокожих и хорошо вооруженных людей. Они появились с противоположной от нас стороны поляны.  Я быстро присел и спрятался за дерево. Что-то сильно кольнуло в животе. Партизаны, одетые кто в камуфляж, кто в гражданское, окружили самолет, что-то громко крича и угрожая оружием.  Невозможно было понять ни одного слова, но судя по местности, где мы оказались, это должен был быть язык суахили, хотя, кто его знает, это мог быть какой угодно язык.

      – Нитока! – кричали они раз за разом – эний, нитока, мааруси!1

      Тут же некоторые пассажиры стали выходить из самолета, растерянные и смущенные. Их сразу же укладывали на землю, и, нисколько не церемонясь, начинали тщательно обыскивать. Тем временем подходили ещё повстанцы.  Один пассажир, сидевший в полете перед нами, вдруг резко поднялся и бросился бежать – видимо сдали нервы. Его тут же расстреляли  несколькими автоматными очередями. Он умер мгновенно. Тем временем Хуан, видимо, решил воспользоваться общим замешательством, и бросился бежать в противоположную сторону.

       – Баси!2 Баси! – закричал кто-то из повстанцев, заметив рывок Хуана.

      – Нифьетуа!3– громко прокричал тот, который был похож на командира, когда Хуан уже почти добежал до кромки леса.

      Не