Оболганный император. Книга 1. Вера Тумасова

отмечал, что его воспитывали «на французский манер», и взрослые не стеснялись обсуждать в его присутствии собственные любовные приключения и совершенно справедливо считал это недопустимым. Он упоминал, что Павел Петрович влюбился во фрейлину Екатерины II Веру Николаевну Чоглокову,79 которая была лишь двумя годами старше. Задавал мальчик вопросы и о недавнем прошлом. Иногда речь заходила о жестоких и страшных временах при государе Петре Великом, о его отце – императоре Петре III Федоровиче. Зашла речь и о Тайной канцелярии. 8 октября 1764 года Павел, посмотрев указ из адмиралтейской коллегии, бросил его Порошину, на что тот, шутя, сказал ему, что в старину за это «слово и дело»80 крикивали. На вопрос Павла, что это такое? Порошин, не входя в подробности, рассказал ученику, что от Тайной Канцелярии пострадало много людей. На что Великий Князь спросил: «Где же теперь эта Тайная Канцелярия?», а Порошин ответил, что отменена она Государем Петром Третьим. Павел сказал: – «Так поэтом упокойный Государь очень хорошее дело сделал, что отменил ее». 34).

      Для взрослеющего мальчика история гибели его отца, шёпотом рассказанная ему «доброжелателями», не могла не стать для него душевной травмой и не испортить отношения между матерью и сыном. Неудивительно, что, не имея друзей, и с детства понимая, что его окружают преимущественно чужие люди, которые не желают ему добра, Павел Петрович научился скрывать свои мысли и жить в своём, закрытом от посторонних, мире.

      Мальтийский орден, о котором десятилетний мальчик впервые услышал 28 февраля 1765 года от Порошина, послужил, считал Шильдер¹⁹, предметом игры для воображения будущего великого магистра. Порошин читал будущему императору Вертотову Историю об Ордене Мальтийских кавалеров. «Изволил он, потом забавляться и, привязав к кавалерии своей флаг адмиральской, представлять себя кавалером Мальтийским». 34). Увлечение привело его не только к тому, что император стал гроссмейстером Мальтийского ордена, но и к личной встрече с папой Римским. 31).

      Порошин писал, что необходимость присутствия мальчика на длинных и скучных званых приёмах в присутствии иностранных дипломатов у Императрицы вынуждала его реагировать чисто по-детски. Он начинал плакать или жаловаться на боль в животе, чтобы «поскорее улизнуть из-за стола, что вызывало гнев императрицы и внушений Панина³⁸,требуя от того „соблюдения приличий“» 34). Павел плакал, давал обещания, но подобные эпизоды повторялись вновь.

      С 13 июля 1765 года Павла начали учить геометрии. По воскресеньям Его Высочество уже принимал рапорты от морских господ флагманов.

      Шильдер¹⁹ утверждал, что Павел был воспитан в общественной и умственной среде, пусть и не по возрасту, но в среде, «способной развить его умъ, просветить его душу и дать ему серьёзное, практическое и вполне национальное направление, знакомившей его съ лучшими людьми страны, ставившей въ соприкосновение со всеми дарованиями и выдающимися талантами эпохи, – однимъ словом,