– Мозг Ленина.
МНС как-то по киношному – но при этом совершенно искренно – облизнул губы. Нет, не как кот у миски со сметаной – а как человек, у которого они пересохли от волнения или жажды.
– Весь?
Медик лаконично кивнул головой.
– Со всех срезов?
МНС продолжал мужественно дрожать голосом, кадыком и свободными от других занятий членами.
– Да.
– А эти?
СБ совсем уж в неделикатной манере повёл головой в сторону препаратов.
– Их куда теперь?
Медик усмехнулся и покачал головой.
– Ну, что возьмёшь с чекиста: практик! Извини, брат, но твой вопрос так же «уместен», как и вопрос посетителя художнику, который пишет копию с шедевра: «А куда ты денешь этот хлам?» А этот «хлам» – подлинник! Это же касается и «их», как ты выразился. Они – тоже подлинник. И пусть мозг – мёртвый, но компьютерный век только начинается. Как в песне поётся, «придут честолюбивые дублёры – дай, Бог, им лучше нашего играть!» Я понятен?
СБ сконфуженно шмыгнул носом – а Медик, даже не облачаясь в наряд победителя, молча сунул чип в пластиковую капсулу размером с патронную гильзу.
– Что дальше?
Для МНС этот этап уже был пройденным. За это говорил не только его вопрос, но и глаза – отсутствующие здесь, и присутствующие где-то.
Медик задумался.
– Секцию нужно поставить в известность?
И он кивнул на капсулу. Некоторое время МНС балансировал между «да» и «нет». Наконец, он вздохнул – и приговорил сомнения.
– Нужно. Не для себя ведь старались.
– Тогда – ставим…
Глава девятая
Итог впечатлял. Точнее – впечатлил. Потому, что – не сразу. И не своим видом: применением на практике. После того, как чип был осмотрен и не вызвал никаких эмоций, за исключением разочарования, Медик «включил его в цепь». Разочарование почти сразу приказало долго жить. Приказало мозгу Ильича, который не только заработал, что доказывалось текстом с распечатывающего устройства на мониторе, но и оказался в состоянии отвечать на вопросы. За то, чтобы делиться информацией до тридцатого августа восемнадцатого года, и речи не шло: это – само собой разумеется.
Аудиторию поразил не только факт «включения» мозга, но и то, что он контактировал не механически, как робот, а творчески, как человек. Это обстоятельство сразу же сделало течение мыслей ответственных товарищей предельно радикальным.
– У нас есть мозг Ильича!
СИД обвёл собравшихся у монитора торжествующим взглядом.
– Отсюда – какой следует вывод?
– Такой, что у нас есть мозг Ильича, – хмыкнул СБ.
– Нет!
СИД не смутился прозрачным намёком на свой «профессионализм» вкупе с деятельным неучастием в созидательном процессе. Не смутился потому, что готовился внести радикальное предложение, которое не только «реабилитировало» бы его, но и уравновесило в правах творца со всеми