Эта визуальная текучесть завораживает, всасывает твое сознание. Эта самая доступная форма медитации. Все отступает на задний план, и ты просто блаженствуешь желаньям вопреки. Некоторые сезонные закономерности все же угадываются, например, на пике лета, когда вовсю работают огненные меха не такой далекой Африки, море часто бывает белесым, в дымке, будто выцветшим, весной и осенью цвета более насыщены (вплоть до гомеровского винноцветья), морская гладь более рельефна, а горизонт четко очерчен. У моей ежедневной морской картинки были свои преимущества. Если перед тобой только море, оно воспринимается не так интенсивно, как в случае, когда оно обрамлено природной рамкой: по краям – горные склоны, внизу – разноцветье средиземноморского сада.
Ночью моря не видно, зато лучше слышно: мерный шум набегающих на берег волн. Если и искать в мире постоянства, то именно в шуме морских волн. Именно так их слышали Македонский и преданный ему Птолемей, унаследовавший после ранней смерти Александра этот остров вместе с Египтом, позже – Клеопатра и Юлий Цезарь, просто подаривший Кипр своей возлюбленной, или Беренгария Наваррская и Ричард Львиное Сердце, отомстивший местному королю Исааку Комненосу за непочтительное отношение к своей невесте. Все эти персонажи явятся на страницы этой книги в свое время, явятся затем, чтобы поведать нам, что они здесь на острове пытались обрести…
…Когда же над островом вызревает луна, море становится видимым по ночам. Серебристая дорожка раскатывается к анемичному светилу, дрожа шелками по краям. Словно на фотонегативе, проступают горы, а все это великолепие охраняет стойкий кипарис-воин. В такие ночи можно завалиться на лопатки, заложив руки за голову и, потеряв счет времени, улететь взором к хрустальным созвездиям антрацитового бархата неба.
Тем вечером, пока я плавал в море, стемнело. Возвращался, держа курс на береговые огни. В конце от усталости плыл на спине. Переворачиваться не хотелось: пристану к берегу как рыбачья лодка, решил я. Сначала где-то внизу зашумела галька, перекатываемая волной, потом почувствовал, что спиной, словно днищем, вползаю на галечный берег.
Корабли фараона Тутмоса III, по преданию, одного из величайших правителей Египта, наконец, достигли острова. На этот раз не только с торговой миссией. Теперь здесь были египетские войска, уже побывавшие в завоевательных экспедициях в Сирии и Палестине. А еще вместе с воинами на остров приплыли чиновники с папирусами. На ближайшую тысячу с лишним лет Кипру предстояло стать египетской провинцией. И вот ирония судьбы – Медный остров превратился в остров фараонов, благодаря неожиданному подарку богов – процветанию. Впредь так и будет – процветающее Средиземье станет желанным.