Хуже всего то, что у монголов есть резервы, а наших бойцов можно пересчитать по пальцам.
«Эх, – вздыхаю я о несбыточном. – Нам бы свежих воинов сотен десять, и неизвестно в чью сторону склонилась бы чаша весов победы».
До вечера мы отбили ещё два штурма. Оба Луиза просидела в башне под присмотром Агуды. К закату стоять у катапульт стало некому. А монголы пошли на очередной штурм. Это были последние силы, которые они могли противопоставить нам. Несколько десятков воинов собрались вокруг меня на крепостной стене.
– Мёртвые сраму не имут! – произнёс я свою последнюю речь.
Я стоял на высокой стене и смотрел на копошащихся внизу людей.
– Повелитель, монголы подтащили таран! – донёсся до меня хриплый голос.
– Смолу! – приказал я.
– Не поможет. Над ним крепкий навес, – ответил Дилан- дай. – Да и ворота держатся на честном слове.
– Крепить ворота с нашей стороны! – махнул я рукой в сторону ворот.
– Некому, – спокойно произнёс Диландай, прикрывая меня щитом от очередной порции монгольских стрел.
Сразу две стрелы с противным стуком пробили кожаную обивку и, задрожав оперением, застряли в деревянной основе щита. Диландай небрежно смахнул их саблей и одним ловким движением кинул её в ножны.
– Как Адзи? – поинтересовался я.
– Рвётся на стены, – ухмыльнулся куин.
Он был воином, и определённое им самим короткое время оставшейся жизни нисколько его не смущало.
– Теперь уже можно, – отрешённо произнёс я. – Теперь всё можно.
– Но ваш сын? – голос Диландая дрогнул.
– Мой сын никогда не станет рабом! – стиснул я зубы.
Из-под крепостных стен раздался дикий вой. Опрокинутая вниз кипящая смола всё-таки достигла цели.
Я поймал себя на мысли, что всё это уже происходило со мной. В далёком 1934 году в моих снах, которые я тщетно пытался расшифровать.
– Барони не пускал меня к тебе, – капризно произнесла принцесса, прижимаясь ко мне плечом.
Рой летающих стрел и неприятный свист зажигательных снарядов не производил на неё абсолютно никакого впечатления. Настоящая амазонка и жена солдата!
В серебристой миниатюрной кольчуге работы лучших чжурчжэньских мастеров, с золотой цепью, толщине которой мог бы позавидовать любой из братков девяностых годов двадцатого века, она появилась на стене сразу же, как только я снял свой запрет понимая, что отмеренное нам время подходит к концу. Попытки вернуться в свой век так и не принесли желаемых результатов.
Мимо нас прогремели латами несколько воинов, спешана подмогу в сторону ворот. Адзи перегнулась через каменный зубец стены и стала комментировать события.
– Бьют тараном в ворота! Смола горит прямо на навесе, но они не отходят.
– Осторожнее! – предостерёг я её.
– Прикажи сбросить на них камни, – повернула