Правее на солнце, вдоль рядов кукурузы. Ирина Ивановна Подойницына

пейзаже, спросите вы? Отвечу: необычность ситуации. Раньше, когда я путешествовала в поездах, в центральных районах страны я видела в окно, даже ночью – асфальтированные дороги, здания городов и избушки сел, огни фонарей и фар, мосты, ухоженные поля, постройки, одним словом, артефакты жизнедеятельности людей. Что же я вижу сейчас, в рождественскую ночь из окна первого пассажирского поезда на якутской земле, идущего от ее столицы? Я вижу бесконечные снега, огромные поляны и густой лес. Славная зимняя сказка. Но иногда в окне буквально вырастают, появляются из ниоткуда деревья-великаны, огромные развесистые исполины. Становится страшно! Они, великаны – словно смотрящие леса, его молчаливые стражи, а, может, чьи-то застывшие души.

      Мы отъехали от станции Алдан в 22.39. Теперь у меня на часах – 1 час 16 минут. И до сих пор я наблюдала в окно только снежную порошу в чистом поле – дикая замороженная земля! И вот, наконец, промелькнули признаки жизни – маленький домик на фоне леса, одно светящееся окно, женщина-дежурная по переезду со специальным жезлом и сигнальным рожком встречает поезд, подняв руку вверх, рядом – две собаки, белая и черная. Дом, женщина и две собаки – вот такой таежный романтизм. Поезд проскакивает мимо женщины в ночи и снова начинаются безлюдные поля и леса. «И как же она здесь живет? И сколько же мы еще будем ехать до следующего дома?» – думаю я. И замечаю очень далеко, за десятки или сотни километров, в перспективе несколько светящихся огней.

      Я иду к проводнице, она бодра, несмотря на глубокую ночь. Проводница по имени Жанна рассказывает мне, что мы проезжали Разъезд Таежный. А мерцающие и прыгающие огни вдалеке – это фары машин дальнобойщиков с автотрассы Тит, самой опасной в Якутии.

      – Огни эти очень далеко, это только кажется, что близко, – уточняет проводница. – Сюда, на разъезд даже медведи заглядывают. Человек, особенно одинокая женщина с собаками может выдержать в этих условиях примерно месяц, а потом, ей на смену приезжает другая вахта.

      В 4.30 мы прибываем в Нерюнгри. Я покупаю стакан чая и собираюсь продолжить свои наблюдения.

      – Лучше ложитесь спать, – советует Жанна. – За оставшиеся 2 часа мы проедем еще 1-2 глухих разъезда, и все. Никаких населенных пунктов здесь нет. Это на переходе «Нижний Бестях – Алдан» много станций: Олень, Кюргелях, Амга, Томмот, Куранах и др. Вдалеке там еще горят огни с золотоносных рудников, со старательских артелей. А здесь – никого…

      Уже дома, после своего железнодорожного путешествия я уточнила у дальнобойщиков про перевал Тит. Дальнобойщики единогласно, все как один заявили, что это просто страшное испытание – Тит, он составляет 1300 километров, проходит по границе Алданского и Нерюнгринского районов, состоит почти полностью из наледей. Переехать, миновать эти наледи – особое шоферское искусство. Молва дальнобойщиков окрестила это место Дунькиным пупом. Сказывали, что во всей округе жила только одна баба – Дунька. За ней ухлестывали все мужики, назовем их «ковбоями дальнобоя». Дунька поставила