В каком из этих случаев, нью-йоркском или вашингтонском, ярче проявлялись мои психологические комплексы, судить не берусь. Но комплексы эти – сначала неуместная робость, потом столь же нелепая самоуверенность вплоть до пренебрежения правилами – кажутся мне не только личными, но отчасти и родовыми, наследственными. Живущими в нашем общем российском менталитете с советских, а может, и досоветских времен.
Поэтому я и вспоминаю теперь о жизненных уроках, которые помогли мне разглядеть их в самом себе, осознать. А американские мои друзья, когда я им описывал свою «сдачу экзамена по вождению», смеялись буквально до слез…
1.2. Чем мы занимались
Работая хроникером, ты порой даже с утра не знаешь, о чем тебе днем придется писать. Но дома можно хотя бы специализироваться на какой-то теме, а иностранный корреспондент – по определению и швец, и жнец, и на дуде игрец. Мне часто вспоминается шутливое определение, что интеллигент – это тот, кто употребляет незнакомые слова правильно.
Помню, в самом начале работы в США пришлось вдруг спешно вникать в проблемы… холодного ядерного синтеза. Заголовок первой моей большой статьи на эту тему – «Буря в стакане тяжелой воды» – до сих пор мне кажется чуть ли не самым удачным за всю карьеру. Но сенсация, родившаяся в Ютском университете, на поверку оказалась липовой и привила мне стойкое недоверие к неподтвержденным гипотезам, а отчасти и скептицизм к научному знанию как таковому.
Зато без всякого скепсиса, а с гордостью, благодарностью и комком в горле вспоминаю, как за океаном в апреле 1987 года принимали героев – ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Леониду Телятникову – единственному выжившему из пожарного расчета, работавшего на крыше реактора, – ньюйоркцы аплодировали стоя.
А сам этот совсем не геройский с виду человек – невысокий, густо-рыжий, щербатый – заметно смущался и повторял, что всего лишь выполнял свой служебный долг. Хотя вместе со своими погибшими товарищами уберег годом ранее от очень больших бед, наверное, пол-Европы. Он умер в декабре 2004 года, немного не дожив до своего 54-летия…
Весной 1988 года я ходил в нью-йоркский ЖСК «Дакота», где жил и погиб Джон Леннон, на беседу к его вдове Йоко Оно. Я просил об интервью, но никак не ожидал, что почти сразу получу согласие. Думаю, мне просто повезло: незадолго до того она была приглашена на встречу советского лидера Михаила Горбачева с «американской интеллигенцией» и, возможно, решила, что мой запрос как-то с этим связан.
Говорили мы на стандартную тему: о том, как укреплять мир, доверие и взаимопонимание в американо-советских