Настроение хорошее, только проснулся.
Внезапный толчок, самолет кренится и резко снижается. Что-то не так, в иллюминатор вижу дым за крылом, начинают появляться растущие языки пламени. Понимаю, что падаем, земля быстро приближается. Внизу горы, покрытые редким лесом и снегом, вдали несколько рек, на горизонте открытая вода, по-видимому, океан или прибрежное море Канады или Аляски. В салоне начинается паника, шум и гвалт. Стараюсь абстрагироваться от этого, надо сосредоточится. Падение очень быстрое, пилот пытается выровнять самолет. Осознаю, что гибель почти неизбежна, но пытаться выжить надо. Закрываю глаза и про себя читаю молитву «Господи, спаси…».
Сижу у аварийного выхода, пытаюсь рассчитать, когда вылезти через люк. До земли совсем немного. Под крылом проносится скалистый шпиль горы и срезает горящий уже полностью двигатель, как бритвой, – легко и почти без рывка. Огонь исчезает вместе с оторванным мотором. В голове возникает неизвестно откуда взявшееся понимание, что люк надо использовать именно сейчас, через минуту будет уже поздно. Рву рычаг, люк очень легко открывается, вылезаю на крыло. Поток воздуха пытается стащить меня с крыла. Крепко держусь за край открытого люка, прижимая к груди сумку ручного багажа. В ней мои документы, и сохранить их мне кажется очень важным, но ветер вырывает мой ручной багаж и уносит куда-то вверх, на другую сторону от фюзеляжа. Соседка пытается пролезть за мной, выталкивает вперед свою сумку, мужик позади нее нагло лезет к люку, мешает ей, толкает и неимоверно ругается матом на всех и все вокруг.
Вижу, как машина проскакивает над краем леса и вылетает на последних метрах своего полета над заснеженным ровным пространством, чтобы попытаться как-то приземлиться. Лайнер бьется брюхом о землю, я, выброшенный с крыла, лечу в снег. На лету успеваю разглядеть, как самолет подпрыгивает после удара и немного взлетает. Справа обрыв, впереди ровное плато, клином зажатое между лесом и ущельем, идущее вдаль почти параллельно курсу самолета.
В голове вырисовывается вся последовательность событий: падение неизбежно, будучи еще на достаточной высоте, пилот лайнера намечает ровную площадку, подходящую для аварийной посадки. К сожалению, она почти поперечна курсу. Заложив штурвал до предела, летчик старается направить машину на плато, чтобы сесть на брюхо, но первое касание самолета с землей меняет его траекторию. Машина сильно кренится и, зацепившись правым крылом о землю, отклоняется от курса и срывается в пропасть. Успеваю заметить искаженное от ужаса лицо соседки, так и не протиснувшейся в люк. Через несколько мгновений, заполненных шумом от падения, лязгом металла и грохотом взрыва, наступает мертвая тишина. Выскакиваю из пушистого сугроба, бегу к обрыву, встаю на самый край. Самолет, проскочив ущелье, врезался в противоположный, более высокий скалистый край расщелины, опалив его сильным взрывом. Упавшие на дно, примерно метров на сто, горят бесчисленные обломки лайнера. Черные клубы дыма громадным столбом начинают подниматься, заслоняя собой и обломки, и все ущелье. Опаленный жаром, отскакиваю от края, падаю спиной в снег. Он охлаждает меня и возвращает к реальности. О помощи людям, оставшимся в самолете, рассуждать не приходится: после такого не выживают.
Поднимаюсь, понимая при этом, что совершенно цел. Отвернувшись от клубов дыма, решаю осмотреться. За спиной – ущелье, впереди – борозда от удара самолета, с правой стороны – заснеженное плато, на которое пилот пытался посадить машину. Слева вижу отходящую наискосок от ущелья длинную гряду скал, напротив нее – темный лес, поднимающийся по склонам вверх, и снежную полосу, уходящую вдаль.
Весь этот пейзаж обрамлен массивами гор со снежными вершинами, возвышающимися повсюду. Понимаю, что если идти, то идти надо между скалами и лесом по заснеженной полосе, ее направление, кажется, и есть путь к океану.
В голове не переставая звучат шум и гам, царившие в самолете в последние минуты перед падением. Окружающая тишина проникает в мою голову, вытесняя немыслимый гвалт криков людей, которые находились в самолете. Все умолкает, и остается только шум леса. Холод тоже делает свое дело – забирается под одежду, которой на мне и так мало, ведь летел я в футболке, джинсах и тоненькой куртке. Пронизывающий ветер охладил меня, голова начала работать четко и продуктивно, блокируя все всплески воспоминаний падения.
Неподалеку валяется сумка соседки. Свою я потерял еще до падения с крыла. Ну что же, будем считать, что поменялись. Нахожу в ней свитер, несколько шерстяных кофт, толстовку, теплую шапку, носки, сигареты, зажигалку и большой маникюрный набор, неизвестно как протащенный ей на борт через все осмотры. В нем, кроме обычного, нахожу ножницы острой формы, длиной порядка пятнадцати сантиметров. В моей были только деньги, документы да пара футболок. Сам с собой соглашаюсь, что обмен вышел очень выгодным для меня.
Теперь надо решить, что делать дальше: оставаться ждать спасателей или идти искать людей. Вспоминаю ландшафт из иллюминатора и представляю маршрут: надо двигаться к океану дальше вдоль берега, пока не встречу людей или корабли. Прикидываю, что до океана примерно пятьдесят километров. Холод, снег, еда отсутствует, а оружия, кроме ножниц, никакого