– Знаю, – ответил незнакомец и направился прочь, явно не желая продолжать разговор.
– Вот-вот. Раньше бы ты уже лес в Сибири валил или на Урале металл плавил. Радуйся временам: сейчас таким, как вы, свобода – можно ходить по паркам гадить да пиво в подъезде пить, – прошипел вслед Лаврентий Демидович.
Пенсионер почувствовал, как в нем набирает силу неведомая энергия, как будто он подключился к невидимому потоку, обладающему колоссальной силой. Потоки энергии пульсировали в теле, проходили через ноги, руки, мозг. Часть обретенной силы передалась колбасе; полукопченая мякоть начала болеть, и Лаврентий Демидович чувствовал ее, как свою собственную, но боль при этом не была кошмаром: распространяясь по телу, она наполняла его безумной радостью, как будто пробуждая его из летаргического сна.
«Господа, извольте вам сообщить: я выхожу из вашей временной ловушки. Внимательные взгляды из-под очков. Да-да, я увольняюсь. Мне больше не нужно ваше оргазменное рабство и участие в этой пошлой игре под названием «эволюция». В этой точке бытия я выхожу на свободу. Вы, вы все, глупые и алчные животные с патологической тягой к власти и контролю – слушайте меня: Я выписываюсь с вашей реальности, пропахшей застарелыми фекалиями и спермой, выпущенной со страху. Все ваши ужимки нереальны, ваши законы – брехня для тех, кого вы превратили в работающее на вас мясо. Все неправда! Нет тут ни доброты, ни сострадания. Все эти моральные ценности, с детства транслируемые вашими адскими машинами, всего лишь снотворное для скота, чтобы потом смешать их мясо и получить колбасу. Кра-ко-вскую колбасу! Еще один вид отходов цивилизации».
Лаврентий Демидович достал колбасу и сжал ее в руке как оружие. Он стоял, широко расставив ноги и задрав голову. Пенсионер залпом допил пиво и бросил бутылку в серую после зимы траву. Вдохнув полной грудью, Лаврентий Демидович почувствовал, как броуновское движение элементарных частиц ощущается мозжечком, откликается в районе копчика забытым эхом удовольствия.
«Позволь очищающему хаосу, из которого ты состоишь, направить разум. Позволено все. Только стерев границы, можно выбраться из этого колеса времени. Покажи этим паразитам, захватчикам, что твое мясо не годится им в пищу, вычеркни свое настоящее имя из книги учета».
Неведомый восторг толчками наполнял тело Лаврентия Демидовича. Он шел по парку, рассекая пространство волной радостной, обжигающей энергии; впереди его уже ждала одинокая цель – это был лысоватый мужчина в демисезонном пальто с поднятым воротником, рядом с ним стоял небольшой кожаный портфель.
«Нет страха. Нет морали. Нет закона. Нет принципов. Нет жалости. Нет сострадания. Нет грусти. Нет сожаления. Нет времени. Нет возраста. Нет социального положения. Нет заботы о детях и родителях. Нет любви. Есть только бесшабашный подвиг, рожденный в замысловатом движении элементарных частиц».
Лаврентий Демидович расхохотался, оказавшись за спиной сидящего человека. Тот отвлекся от смартфона, на экране которого он что-то читал,