Покои царицы предваряли украшенные искусной резьбой тяжелые деревянные двери. Тронный зал для официальных встреч располагался на первом этаже. А здесь находилась спальня и комнаты монаршей особы – святая святых империи.
Увидев Магдалину, стражники не стали ничего спрашивать и сразу открыли перед ней двери. Бучи медленно вошла и огляделась по сторонам. В воздухе витал запах масляных красок.
Комната больше походила на мастерскую художника, нежели опочивальню царицы. Тут и там стояло несколько мольбертов, на которых размещались незаконченные полотна. Картины покрывали стены настолько плотно, что невозможно было рассмотреть рисунок обоев. На любой свободной поверхности в комнате была размазана краска. Создавалось впечатление, что царица использовала в качестве палеток все, что попадалось под руку, в том числе поверхность кожаных диванов, наверняка являющихся антиквариатом времен Старой империи.
Осмотр импровизированной картинной галереи прервал голос, донесшийся из двери, ведущей в следующее помещение:
– Если ты насмотрелась – заходи ко мне.
Смежной с «галереей» комнатой являлась спальня. На огромной кровати с расписным балдахином, укрывшись одеялом, восседала царица Таледа Чируви.
Магдалина поздоровалась, слегка склонив голову, и подошла ближе к кровати. На прикроватном столике стояло несколько открытых баночек с красками, кисти и небольшое полотно с эскизами.
– Как же ты выросла, моя девочка, – пристально рассматривая Бучи, проговорила пожилая женщина. Сейчас Таледа не походила на женщину, владевшую огромной империей из семидесяти звездных систем. – Когда я видела тебя последний раз, тебе сколько исполнилось? Лет семь?
– Я бы с радостью сделала комплимент, ваше величество, что с тех пор вы совсем не изменились, но я не помню нашей встречи.
В подведенных хной глазах Чируви заиграл озорной настрой. Она поправила испачканной краской рукой челку спадающих на лоб коротких седых волос, и губы ее расплылись в улыбке.
– Комплиментов мне хватает и от прихвостней при дворе. Но я знаю – стоит отвернуться, и они начинают шептаться о моей смерти, – Чируви поднесла к губам бокал вина, отпила немного и продолжила: – Когда становишься старой, понимаешь ценность семьи. Мой сын умер еще в утробе, а дочь – при родах. Есть племянница Анхелика, но наша встреча в лучшем случае закончится страшным скандалом. Вот так и сидишь на старости лет одна.
Магдалина молчала. Что тут скажешь? Жалуется старушка на жизнь. Будь хоть царицей, хоть бездомной бродяжкой, а чувствовать забирающую последние капли жизни старость никому не доставляет радости.
– Тебя долго пришлось ждать, – спокойно сказала