К колдунам было более уважительное отношение. Ни одно празднество не обходилось без колдуна, которого усаживали на почетное место и ухаживали за ним, обращаясь за помощью и советом. Колдуны могли снимать порчу и лечить людей и скотину, зарабатывая себе приличное состояние.
Колдуньи, хотя и обладали меньшей силой, чем ведьмы, но все-таки могли одним своим словом покарать целые семьи или даже деревни. Особо сильными были заклинания на еду, которую должен был съесть недоброжелатель.
Люди, которые хотели получать необходимые лекарства или другую помощь, наблюдали за колдуньями исподтишка и замечали, какие травы они используют, из чего варят свои зелья. Никифоровский приходит к выводу, что многие из используемых веществ имели наркотический характер. Закономерно, что такие «наблюдатели» попадали под влияние наркотика, и в своих видениях летали на палках и посещали шабаши. На следующий день после таких развлечений человек испытывал стыд и физическую немощь. У «вернувшихся» часто начинались проблемы со здоровьем – припадки, глухота, забывчивость.
Белорусские мифы примечательны тем, что в них ведьма – это существо, закрытое от мира, и именно потому воспринимающееся как существо вредное. Тут можно вспомнить теорию английских антропологов о появлении ведьм во время распада сельской общины, которая подходит сюда как нельзя кстати. Такие воззрения вскрывают коллективистскую сущность белорусских крестьян. Само разделение на ведьм и колдуний, где к последней относятся лучше именно из-за ее большей общительности, говорит об этом факте. Для сравнения, у русских, украинцев и европейцев моральный «окрас» ведьмы (добрая – злая) не связан с ее социальностью. И те и другие жили в общине и нормально общались с односельчанами. У Никифоровского же ведьмы даже редких социальных контактов не переносили, не говоря уже о регулярном общении с односельчанами.
Однако из структуры текста можно предположить, что Никифоровский вполне мог как обобщить все полученные им сведения, так и выдать представления только одного села за общенародные. В отличие от исследований Левкиевской, у него слишком мало «или». Также у него чувствуется большее влияние христианства. Это проявляется, например, в тех моментах, где он говорит, что ведьмами становятся, а не рождаются (в основе – христианская идея, что каждый имеет право на спасение и никто не может просто взять и родиться плохим). Хотя во введении в свой труд он признает, что, «стоя отдельно от библейских и вообще религиозных сказаний, предлагаемая повесть сложена из сводных сказаний простонародья», все же сомнительно, что христианство могло так глубоко проникнуть в белорусский фольклор.
Украинские мольфары и босорки
Наконец перейдем к украинским ведьмам. Близость народов обусловила схожесть украинских, русских и белорусских ведьм, но постараемся отметить их различия.
Образ