Старик, несомненно, никак не мог быть связан с одним из исконных архетипов Таро! А с этим – в особенности! Дурак предполагает хаотическое влияние, резко враждебное тому типу длительного неестественного застоя, который Арментроут должен был обеспечить, для того чтобы посадить мальчишку Парганаса на искусственное жизнеобеспечение.
Способен ли старик ретранслировать кого-то… или что-то, столь большое?
День смерти Диониса.
Перед Арментроутом воочию предстала злополучная вечеринка с мороженым, которую на той неделе устроили для больных в Медицинском центре «Роузкранс». В тот вечер Лонг-Джон Бич, похоже, транслировал истинный дух древнегреческого бога Диониса – вернее, оказался одержим им. Арментроуту никак не удавалось отогнать от себя мысль о том, что именно Дионис устроил то землетрясение, во время которого Пламтри и Кокрен сумели сбежать из больницы.
Арментроут думал, что теперь знает, почему смерть короля-рыбака уничтожила всех призраков в Южной Калифорнии. Лишенный жизни глубокой зимой, убитый король-рыбак стал совершенно идентичным Дионису, богу растительности, чьи зимние мистерии знаменовали его убийство и жертвоприношение от рук титанов и последующее возвращение из царства мертвых. Будучи сезонным божеством смерти и потустороннего мира – и воплотившись этой зимой в убитом короле – бог забрал с собой всех местных призраков в качестве, пожалуй, незапланированной свиты, так же, как смерть лета лишает растения жизненных сил, оставляя лишь пожухлую солому. Что касается призраков, то они сохраняют за собой воспоминания и силы, но лишаются смертоносных, мстительных ощущений.
«Тому, кто любит мертвые листья, – рассуждал сам с собой Арментроут, – очень понравится перспектива завладеть мертвым королем-рыбаком, а я люблю мертвые листья. Этими драгоценными мертвыми листьями я поддерживаю себя спиритически».
«Но в конце концов, – рассуждал он, – если природа следует своей циклической сущности, то Дионис возвращается из потустороннего мира, и король-рыбак снова является миру, и растения начинают возрождаться к жизни, а призраки (похоже, очень быстро!) возвращаются к состоянию прочных опасных сущностей. Бог хочет убрать мертвые листья, он хочет собрать себе не только призраков, но и все накопленные ими воспоминания, силы и любовь… А я не хочу отдавать ему эти объедки. Он хочет, чтобы мы в переносном или буквальном смысле выпили его pagadebiti zinfandel и отпустили на волю всех наших возлюбленных мертвецов, полностью отдали их ему… Чего не хочу делать я».
Когда в минувший четверг Арментроут и Лонг-Джон Бич наконец свернули с 280-го шоссе, безумный старик внезапно принялся громогласно требовать, чтобы они свернули направо, на Джуниперо-Серра-бульвар, и проехали пять кварталов до тихой старой пригородной улицы, которая, как оказалось, называется Урбано; посреди перекрестка на клумбе, которую по кругу объезжали машины, были устроены гигантские окрашенные в белый цвет