– Михаил говорит, ты скоро сможешь разговаривать, отек спадает, – папа немного хрипит, но голос звучит уверенно, – Тебя скоро выпишут, малыш. И у меня есть вопрос…
Папа замолчал, Ксюша видела, как он нервничает и пытается подобрать слова, что совсем на ее папу похоже не было. Но то, что случилось с ней, на многое открыло глаза. На папу, в том числе.
Она ободряюще сжала его ладонь, попыталась улыбнуться и подбодрить его этим, но он лишь нахмурился и замялся.
– Детка, тебя скоро выпишут и нужно решить, что делать дальше, как будет лучше для тебя. Мы с мамой пока не можем… В общем, я предлагаю тебе уехать со мной.
Папа был решителен, он знал, что говорил и что делал. Эта черта характера всегда ее искренне поражала и немного злила, теперь-то она понимает, что он просто привык сначала обдумывать, потом ставить себя на чужое место, и только потом предлагать какие-то действия или же совершать поступки.
Мама была немного импульсивной и чересчур эмоциональной.
Но стоило ей только представить незнакомый город, чужой дом и чужих людей рядом, все внутри взбунтовалось, и она неосознанно вцепилась в руку отца до крови, и захрипела, мотая головой.
Ужас сковал все тело. В голове люди, толпа, и все смотрят на нее. Касаются локтями, плечами. А среди этой толпы она видит его… ненавистное пальто, злые глаза и запах… отвратительный дорогой запах.
Ее рвет прямо на отца, выворачивает желчью и слюной, ее знобит, трясет всю. А перед взором чужие глаза.
Голова взрывается болью, папа что-то говорит, но она уже не слышит, проваливается в спасительную темноту, там все безразлично и безлико, там нет этого запаха и глаз.
***
Петр сидел на кушетке, в мокрой рубашке. Попытался ее оттереть, но делал это только для того, чтобы занять чем-то руки и голову. Но мысленно все возвращался к разговору с дочерью, и то, как она была ему рада в начале, и как от ужаса у нее потемнели глаза в конце.
Знал, что еще многое нужно пройти, и ситуация, что произошла, не единственная из возможных.
Рядом сидела Камилла, держалась за его руку и наблюдала за медперсоналом, как их детке ставят очередной укол, как в катетер подключают еще одну капельницу. У девочки живого места на руках нет, а повернуться к кому-то спиной добровольно Ксюша не могла, сразу каменела и менялась в лице.
Ее кормили специальными растворами, дочка отказывалась есть, похудела, спала с лица. Поблекла вся и стала тенью себя прежней.
Людмила сидела здесь же, по другую руку от него. Она говорила, а они слушали.
– Вы преждевременно завели этот разговор, поспешили. Ксения еще не готова что-то решать, боюсь она даже не готова просто выйти на улицу. Эта палата – ее защита. Здесь знакомые люди, которых она знает не только в лицо и по голосу, но и их шаги. Вы не замечали, но она прислушивается к шагам, различает по ним людей. Ее сознание настолько напугано, что все рецепторы обострены до предела. Реакция на шум- одна из самых примитивных мер защиты. Ваша дочь – борец,