Первым делом я вытащила из пакета телефон и пластиковую папку с документами, привычно стала шарить по покрывалу рукой, разыскивая футляр для очков, которого не было, разумеется. Очки оказались не нужны: зрение у Милы было хорошим.
Её паспорт… Чурбанова Мила Михайловна, тридцати пяти лет. Зарегистрирован брак с Сергеем Васильевичем Чурбановым тридцати восьми лет, имеет сына Степана, проживает по адресу: улица Космонавтики, дом… квартира… Полис, СНИЛС… Вот ещё свидетельство о рождении, положенное в папку на всякий случай.
Клюева Мила Михайловна. Отец – Клюев Михаил Иванович, мать – Клюева Валентина Константиновна – вот и всё, что удалось узнать о той, чьё тело я вынуждена носить. Аккуратно сложила документы в папку и убрала в тумбочку.
Бедная моя Вероника… Я даже не могу подойти к ней, заговорить, успокоить… Она будет мучиться всё время, пока… пока что? Пока я не вернусь в своё тело.
На чужой койке затренькал-завибрировал смартфон. Я скосила глаза и увидела светящийся экран на покрывале, а чуть дальше, на подушке, спящего ребёнка-грудничка, которого я приняла за свёрток с одеждой. Младенчик в розовых ползунках, распашонке и чепчике с топорщившимися кружевами спал, зажмурив глазки и сморщив крошечное личико. Как крепко спит, даже телефон его не разбудил. Интересно, а разве можно здесь лежать с ребёнком?
Я подошла, отодвинула подальше телефон и тут заметила, что младенец – девочка, судя по розовому наряду – не дышит, не подрагивают губки и пальчики, не шевелится животик. Коснулась пальцем ручонки и почувствовала не живую плоть, а твёрдую резину. Кукла. Но до чего похожа на настоящего младенца!
Слышала, слышала я про таких. С первого взгляда и не поймёшь, что это не живое дитя, а всего лишь дорогостоящее произведение какого-нибудь мастера из интернета. Вероника говорила, что многие женщины, вышедшие из детского возраста, с ума сходят по таким куклам, покупают им одежду на все сезоны, подгузники, коляски, смеси для кормлений, ну или готовят что-то похожее на молоко из воды и белой акварельной краски. Сумасшедшие… или занять себя больше нечем. Я представила себя, гуляющей с куклой и готовящей для неё смеси из краски и мела, и не сдержалась, улыбнулась.
Распахнулась дверь, и в палату вошла молодая женщина, годящаяся мне в дочери, одетая в белую майку и шорты, с куцым хвостиком волос, стянутых на затылке резинкой. Она кивнула вместо приветствия и заговорщицким шёпотом с улыбкой спросила:
– Не плакала?
– Кто? – опешила я.
– Дочка, Сонечка.
Ну вот, посчастливилось лично познакомиться с такой заигравшейся. Я усмехнулась:
– Нет, не плакала. Куклы не плачут.
– Куклы? А, ну да, она хорошенькая, как куколка. А я переживала – задержали на процедурах. Тебя как зовут? Меня Марина.
– Людмила Павловна, – быстро ответила я, но тут же спохватилась: – Можно просто Мила.
Соседка взяла куклу на руки,