Кое-кто в Одинокой Башне считал, что магический дар роднит людей и волшебных существ, таких как алгорские ши-дани или фаэриэ, но мало кто из более опытных воспитателей принимал это мнение всерьез. Ведь первое, чему учат юных, только-только прибывших в Башню послушников – это осознанию, что у каждого из них с рождения есть свой «потолок силы», преодолеть который без особой помощи не удастся. И всю свою жизнь маг стремится не к увеличению этого «потолка», а к умению экономно расходовать силы, поиску наиболее подходящих заклинаний и изобретению своих собственных «частушек и напевов», которые облегчат концентрацию и позволят тщательнее сплести колдовской узор.
Но люди не были бы людьми, если б не пытались отыскать более легкий и быстрый способ для увеличения могущества.
И совершенно не удивительно, что способ был найден, и даже не один, начиная с амулетов, которые впитывали в себя «лишнюю» силу в моменты, когда Условия колдовства были выполнены, и отдавали ее владельцу в любое время, когда бы ни возникла нужда, и завершая магическими союзами. А уж союзы заключались самые разные – вначале люди искали свою «половинку», того, кто увеличивал их собственную силу или был способен колдовать в моменты бессилия. Потом пошли дальше, и начали искать тех, у кого можно было зачерпнуть сил, эдакие живые амулеты.
Сейчас в Одинокой Башне шептались, что особо мудрые, талантливые, знающие, а то и просто отчаянные начали заключать особые союзы с фэйри, но в таких «связках» не было уже ни доверия, ни теплоты – только расчетливые, холодные отношения хозяина и слуги. Если магу везло или же он был достаточно умен и опытен – получал верного служителя на долгий срок, а то и до конца дней своих, служителя, который делился силой, оберегал в моменты, когда Условия колдовства не действовали, был щитом и мечом для волшебника. Если же человек, рискнувший привязать к себе фэйри, оказывался не столь хорош, как думал, то его ждала не слишком приятная участь игрушки, которая могла быстро наскучить и быть сломанной и выброшенной, или же ненавистного врага, над которым издевались долго, тщательно, с особым извращенным вкусом и фантазией. В последнем случае неудачник жил долго, очень и очень долго, вот только денно и нощно просил о смерти у всех подряд – у бога, духов природы, провидения… да кого угодно, лишь бы получить избавление. А оно, к сожалению, приходило нескоро.
Я лениво перекатила в раскрытой ладони янтарный шарик с маленькой трещинкой сбоку, внутри которого навеки застыло крохотное семечко, чувствуя, как окаменевшая красноватая смола нагревается от тепла моего тела и начинает едва ощутимо пульсировать. Будто бы крохотное живое сердечко, которое впитывало мою магию, поддерживаемую жарким