– От речей твоих, инженер, у меня всегда дух перехватывало, – пробормотал каторжник, выглядывая из-за дерева, – ты бы хоть сейчас не богохульствовал.
– Побойся Бога, – буркнул кузнец с укором, – человек к нехристям может за смертью пошел. – Ну, какая здесь корысть может быть?
– Не верю я этим прохвостам, – не унимался Неплюев, шепча с жаром. – Все ими делается с умыслом, для того, что бы проще было управляться с христовым стадом. Для большего так сказать закрепощения и угнетения народа. Верно, я говорю, Ламберт? Молчишь, латинянин?
– Ну, что ты к человеку пристаешь? – возмущенно зашептал урядник, крестясь при этом.
– Темный ты, Степанов, через невежество свое и не понимаешь, что через поступки свои всевозможные они и пытаются внушить нам – что нужно подчиняться. Причем подчиняться не, только господам нашим по плоти но и самому Богу должны, не, только господам добрым, но и суровым.
– Ибо это угодно Богу? – тихо уточнил конокрад.
– Вот именно! – кивнул инженер.
– Послушай, Иван Иванович, – оборвал его Орлов, с напряжением всматриваясь в фигуру монаха, которого молча, слушали индейцы, – заканчивай уже свою лекцию. Ведь по возвращению тебя в железо забьют, за крамолу твою несусветную.
– Есть прекратить, – отозвался тот, – только вы ведь все понимаете, что я прав.
– Это, ваше благородие, в нем страх смерти говорит, – со вздохом проговорил урядник. – душа его университетская никак под ветрами с Арктике не зачерствеет.
– Никто помирать не хочет, – буркнул Неплюев. – И я не хочу! Мне тридцати годков еще нет! А, что я в своей жизни повидать успел? Родился в семье мелкого чиновника, родители умерли рано, так что детство и юность у меня прошли в страшной нужде и бедности. Это хорошо дядька помог окончить Московский университет. И что? Думал, поработаю на кромке империи, деньжат заработаю, хоть будет на что по миру поездить, а тут такое твориться.
– Хватит причитать, – скрипнув зубами, проговорил поручик, опуская винтовку. Вернешься в Родину с почетом и богатым, чугучи ружья опустили, вот тебе и поп! Не убоялся и нехристей умиротворил, отчаянный у тебя, Ламберт брат.
Из-за укрытия было хорошо видно, что индейцы действительно опустили винтовки и молча, смотрели в след уходящему от них миссионеру.
– Все, мы уходим с миром, – обессилено пробормотал, Сулима подходя, – они к нам претензий не имеют. Они ищут испанцев с торгового парусника, которые подсунули им при обмене на пушнину, вместо соли несколько бочек мела.
– Ай, человек божий! – воскликнул со вздохом облегчения конокрад, вытирая мокрое от пота лицо. – А я уже грешным делом думал, что отрежут нам нехристи головы.
– Спасибо тебе, Сулима, – проговорил Орлов, – выручил крепко, что и говорить. Что же ты им сказал?
– Я им, офицер, пообещал оставить своего брата Ламберта, который подскажет им, как найти дорогу к Богу.
– А твой