– Нет, нет! – она отвернулась от Эльвиры Борисовны и умоляюще посмотрела на доктора Громова, – Простите меня. Я не хотела вас обидеть, доктор Громов! Я знаю, что вы мой единственный друг, и я доверяю только вам. Не сердитесь на меня. Просто ваши слова показались мне таким неожиданными. Я немного удивилась, вот и все.
– Ну хорошо, – доктор Громов, по своему обыкновению, уже успел позабыть свою обиду и уже снова пребывал в лучезарном настроении. – Смотри дальше, – он указал рукой на кровать номер 4, где восседала девушка, которая, несмотря на то, что тоже находилась в этом месте в качестве заключенной, похоже, нисколько не переживала по этому поводу, – Вот с этой дамой тебе тоже стоило бы быть поосторожней.
На этот раз Лера разумно решила промолчать, не выражая открыто своего удивления, дабы не обидеть опять доктора Громова, снова поставив под сомнение свое к нему доверие. Клавдия, а эту девушку звали именно так, это Лера уже успела узнать, действительно держала себя высокомерно и несколько грубовато, но ожидать от нее какого-нибудь опасного деяния Лере тоже не приходило в голову. Ее удивляло то, что, несмотря на свое положение, Клавдия выглядела веселой и в целом довольно жизнерадостной. Целыми днями она занималась тем, что ухаживала за своей внешностью, словно в данном заведении это имело хоть какое-то значение, или же слонялась по комнате, тормоша всех, на кого падал ее взгляд, поддевая всех своими словами – язык у нее был острый, и ее зачастую сердило то, что заключенные обращали на нее недостаточно, на ее взгляд, внимания. Но обращать на нее внимание действительно не имело смысла – находясь здесь, нужно было беспокоиться о своем благополучии, иначе выживание в стенах этого здания было бы невозможным, а Клавдию совершенно не волновали вопросы подобного рода. Она вела себя так, словно чувствовала себя в полной безопасности, разговоры ее были пустыми, беспечными, а потому общение с ней не имело, как казалось Лере, никакого смысла, она могла скорее только отвлечь от важных раздумий, но уж никак не помочь. Клавдия не оставляла без внимания даже работников этого заведения – всякий раз, когда к ним в комнату заходил кто-нибудь из так называемых врачей, она радостно вскакивала с кровати и подбегала к человеку, оживленная тем, что, возможно, при помощи вошедшего можно было как-нибудь развлечься – появление человека в белом халате все же вносило какое-то разнообразие, которое всегда настораживало Леру, но в Клавдии это, похоже, вызывало исключительно положительные эмоции.
– Как твои дела, а? – спрашивала она всякого, кто заглядывал по каким-то своим делам к ним в комнату, – Что мне расскажешь интересного? Расскажи!
– Клавдия, не мешай, – отвечала ей девушка, которая, как правило, разносила препараты (а делала она это с таким ангельским видом, словно действительно занималась чем-то хорошим, словно она правда лечила