Я встаю, беру клюшку и, пошатываясь, бреду домой. Голова раскалывается.
На часах без пятнадцати девять. Мама испуганно смотрит на меня, снимает шапку, пальто и прижимается подбородком ко лбу.
– Да ты горячий! Быстро в постель!
Я сижу в кровати и пью чай с малиной. Мама убирает градусник в картонный круглый чехол, вздыхает. Я простудился. Температура, плюс тридцать девять по-нашему, а в мире могикан и мустангов, больше ста.
Цельсий опять поругался с Фаренгейтом.
Я счастлив, по радио обещают потепление, завтра все идут в школе. Я буду болеть, и читать книги, проглатывать строки и абзацы ярдами и морскими милями.
11
Третья, самая длинная четверть, заканчивается, всё чаще пригревает солнышко. Мы совсем взрослые, пятый класс на исходе. Открываем на большой перемене окна и рассаживаемся на подоконниках. Пускаем самолётики, кто дальше. Мой аэроплан уходит высоко в голубое небо с ватными горами первых кучевых облаков, потом клюёт носом и пикирует вниз, внезапно ловит восходящий поток и уносится далеко, далеко, пока не становится маленькой белой точкой, которая падает в кусты за аллеей.
После школы я, Ванька Максимов и Вовка Гинтаус не расходимся по домам, а еще долго бродим по округе. Тает снег, и дорожки начинают показывать нам сокровища, которые накопились за долгую зиму. Недавно, я по дороге за хлебом нашел между окурками и собачьим помётом вмёрзший в лед юбилейный рубль с профилем вождя. Я рассказал ребятам и заразил их «монетной» лихорадкой.
Самой уловистой была Немецкая улица, если пройти по ней от начала до конца, то можно найти до пятнадцати – двадцати копеек мелочью.
Не то, что мы были жадными. Как-то в очереди, в парикмахерскую (сколько себя помню, что бы постричься, надо было ждать час, а то и два), ворвался запыхавшийся дядька, сказал, что опаздывает на поезд, и протянул мне, сидевшему первым, пять рублей, за то, чтобы я пропустил его. Большие деньги, можно было купить пять наборов марок или двадцать пять порций мороженого. Конечно, я не взял их (даже мысли такой не было) и пропустил мужика.
Нас охватывал спортивный интерес, поиск, азарт. Но в тот день охота не задалась. Мы с Вовкой нашли только по три копейки, а Ванька – пять, две монетки по три и две.
У винного магазина решили потратить найденную наличность, выпить газировки с автомата. Она стоила как раз три копейки. Стакан был один. Вован пил очень долго, смакуя лимонад, наконец, закончил, отрыгнул и передал тару Ване, который тоже сперва не торопился. В это время, я задумался о чём-то, и кинул монетку в щёлку, а стакан был ещё занят. Замахал руками, подгоняя товарища, и тот огромными глотками стал поглощать напиток, но тщетно. Ваня не успел допить. Автомат загудел, и выдал шипящий поток в чёрную дыру, обратно в свои недра, я беспомощно ловил руками сладкую жидкость. Жестокий Вован Гинтаус хохотал рядом. Я с грустью опустил голову, сплюнул