попала в замкнутый круг: пытается расслабиться, успокоиться и от этого ещё сильнее паникует. Она видит, как водитель судорожно сжимает рулевое колесо, но это не имеет смысла: колёса уже не цепляют полотно – скользят; даже если они перестанут вращаться, то скорость не упадёт ни на йоту. Машина летит как снаряд, и Женечка успевает заметить, как мелькает бортик тротуара. Это невозможно заметить, но ей кажется, что он бросается на неё, бьёт, увеличиваясь в размерах, ей в глаза, опять встаёт на место; мелькает парапет, перила, как картинки в волшебном фонаре, они сменяют друг друга в тишине; с беззвучным скрежетом, от которого Женечка чувствует частую вибрацию, машина вылетает, плавно вращаясь, на свободу. Какое-то бесконечное, кажется Женечке, время она летит, прижатая к сиденью, не успевает проследить смену верха и низа, света и тьмы и падает в свинцовую, медленно колыхающуюся, как масло, в своём независимом ритме тяжёлую воду Москвы-реки. Вода через разбитое окно моментально заполняет кабину, машина плавно завершает последний оборот вокруг продольной оси. Женечка по-прежнему неподвижна и не предпринимает никаких попыток выбраться; вспенившаяся вода достигает её ноздрей. «Какой противный вкус», – успевает заметить Женечка. Глаза щиплет, холодная вода устремляется в лёгкие, расширяет, утяжеляет их. Невозможно дышать водой, стать рыбкой. Женечка пытается дышать водой; самое ужасное – невозможность дышать водой: лёгкие разрываются…
