Вдруг, за окном проехала тяжелая техника, судя по звуку.
– Похоже, хоть один танк находится в этом мире, вместе со мной. – Пробормотал я.
После этого, я вспомнил времена, когда находился во Францией. Конечно, и тогда, не было так спокойно. Были мигранты и нестабильная ситуация. Преступность росла. Я жил севернее Марселя. В небольшой коммуне. Времена детства.… Как хотелось бы вернуться в беззаботность. Тебе было все равно, что там по новостям; ты не следил за внешним миром. А сейчас, ты миротворец, находящийся в Ливане, когда вокруг экстремисты, а ты тут до победы сидишь, ведь путь обратно во Францию закрыт. Я подписал «вечный» контракт. Это значит, я нахожусь в Ливане до полной победы над экстремистами в этом регионе. Звучит глупо, такого я не предвижу в ближайшее время. Ведь, нет подкрепления. Никто сюда не плывет. И не приплывет.
Зашла Кия, но, похоже, она лишь оставила тут кошелек. Она взяла его и ушла, не посмотрев на меня.
Перед тем, как я отплыл в сторону Ливана, мою коммуну взяли штурмом «спящие» экстремисты. После этого, у меня не было выбора. Мою родню убили мгновенно. Эту новость, я услышал, когда был на службе во Французской армией. После, я просто попросился быть миротворцем и меня отправили сюда. Когда я приплыл, тут был факел надежды. Люди вставали в строй и выкрикивали лозунги борьбы. А, что сейчас? Люди хотят увезти отсюда своих детей, чтоб стать последним щитом Ливана. Я знаю, что корабль отплывет в Америку. А больше некуда. Европа пылает. Там, сейчас, небезопасно.
Снова пришла Кия.
– Тебе лучше? – спросила она своим милым тонким голосом.
– Да, я осознал жизнь. – В «нирване» ответил я.
После такого ответа, она подошла ко мне и ударила в бок.
– Ой, это слишком резко. – С болью в зубах, простонал я.
– Чтоб больше не говорил таких слов и с таким выражением лица! – фыркнула она и ушла в сторону ванны.
Бок теперь будет долго болеть. Но, действительно, я слишком замечтался.
Прошло полчаса. Такая же тишина. На улице не звука. Хотя, я помню, что сегодня траур, но неужели никто не ходит? Даже не слышно голоса тех, кто идет на траур. Возможно, что это ради безопасности, чтобы не было еще одного теракта.
Тем временем, Кия вышла из ванны.
– Почему такая тишина? – спросил я у нее.
– День траура, на улицу едва кто выходит, все молятся дома. – Ответила она.
– То есть, ради безопасности, никто не пошел хоронить погибших?
– Я думаю, родственники пошли, но толпу нельзя создавать после вчерашнего, поэтому, почти все жители дома.
– А ты, что делала все это время?
– Ходила покупать еды нам.
– А в ванну, ты молится, ходила? Там была такая тишина, как на улице.
Кия хотела разозлиться,