Он – юрист с жилкой разбойника. Но Велор был бы хорошим разбойником, совсем как Робин Гуд. Становиться тем, кто с удовольствием учиняет другим зло и ходит по головам он очень бы не хотел. Когда Велору было тринадцать лет, то ему довелось с экрана телевизора наблюдать и слышать выступление «Semper Idem». На тот момент он уже был за Даниэля Велиара, а не за Андерса Вуна. А сама песня и достоинство, с которым себя повели «Semper Idem», подкрепили в нём настроения светлого протагониста. И более того – пример протестующих и отчаянных смельчаков закрепился в нём на всю жизнь…
Да! Велору тогда захотелось быть на одной сцене с «Semper Idem». Он желал бы шагнуть на костёр высокого идеала самым первым, попасть в Вальхаллу, куда его, погибшего и славного воина, унесла бы Валькирия. В детстве он мечтал, что покарает несправедливых королей. Он фантазировал, как отправляется в мореплавание со своей командой, бродит в заколдованном лесу или по лабиринту Минотавра. Он всегда стремился быть между Сциллой и Харибдой. Но он рождён слишком поздно, чтоб открывать новые земли, и слишком рано, чтоб изучать космос на футуристических суднах.
Зато у него есть возможность выплеснуть свои невозможности в творчество.
Зато у него есть заурядный и простенький джип, который он своими усилиями и жаром души превратил в нечто исключительное и из ряда вон.
Кстати, Велор и Фелли уже подъехали на место.
Хрупкий мир
Штаб-квартира была вдалеке от основного скопления шума и народа и выходила створками дверей на откос. Линия дорожного гравия – и взгляду представлялся невероятный обзор. Вниз убегал склон, переходящий в равнину, что иссякала только в дымке запредельного простора. Виднелось несколько искрящихся озёр, редкие и растушёванные фигуры леса… Особенно в апреле земля, даль и небо несли ни с чем ни сравнимую радость пробуждения. Ещё недавно весна невесомо и робко грезила в своей колыбели, но уже скоро должна настать эпоха, когда она воцарится и пойдёт странствовать, дыша сиренью, черёмухой, звуча первой грозой и ночными гимнами птиц.
Берг и Люм поставили на порог кресла и сидели лицом к солнцу и к пейзажу. Мир утопал в сиянии. Фелли уже битый час потягивал без особого желания из большой жёлтой кружки красное вино. Велор опустошил уже вторую бутылку, но его редко что-то брало. Люм переобулся в тапки-собачки. Он успел несколько раз с удовольствием чихнуть от яркого света и с неменьшим удовольствием отметить: «Данное пойло – как хорошо!» Фелли вообще сомневался, что человек,