ISBN 978-5-0051-4853-7 (т. 5)
ISBN 978-5-4498-6702-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Холодное счастье
Ева сидела на скамье и перечитывала свою последнюю запись.
Толстая тетрадь с полустёртым и поблекшим рисунком на обложке являлась её дневником. Это – её сокровенное.
Вчерашним вечером она вдохновенно изложила описание события, что имело место одиннадцатого февраля более чем двенадцать лет назад. И пусть СМИ тысячи и тысячи раз взрывались сенсацией того дня, оказавшегося переломным для Андерса Вуна и торжественным для Даниэля Велиара, его «Semper Idem» и Мидиана. Пусть! Ева всё равно чувствовала потребность обрисовать всё по-своему, собственным словом. Ведь, в какой-то степени, та дата явилась знаковой и для неё.
И она перечитывала, мысленно уносясь в тот голубоокий февраль… Её отвлёк от важного дела неожиданный возглас, совершенно близко прозвучавший: «Извините, красавица!» Молодой человек, проезжавший на велосипеде, оторопел, что мог её окатить водой. Но только лишь лазурный небосвод расплескался в луже. Ева символически улыбнулась тому парню, заинтересованно смотрящему на неё через плечо и уезжающему дальше. Положив тетрадь в свою сумку, она поднялась и продолжила намеченный путь по дороге парка.
Весна дурманила. Она звенела ручьями, проникала в кровь солнечным снадобьем вместе с воздухом, заливалась пернатым тонким пением. Была пасхальная неделя. И пусть снег ещё не полностью растаял, но всё уже обещало буйство цветения, нежную зелень первой, не запылённой листвы. Везде разлита огромная радость пробуждения и оживления.
А Ева шла в задумчивости и грезила о чём-то своём. Мягкий ветер и ласкающее утреннее солнце напомнили ей один эпизод. Он тоже связан с весной, но в то время уже правил май..
Тогда ей было почти шесть солидных лет, и она возвращалась домой через парк. «Дяди» и «тёти» шли куда-то по своим невероятно срочным взрослым делам. По брусчатке дорожки катались на роликах мальчишки из старших классов. У одной женщины в коляске кричал ребёнок, которого она успокаивала. Нетерпеливо смотрел на наручные часы юноша с букетом… Ева почему-то решила, что свернёт на менее людную тропу. А там, стоило ей под звон крыльев взмывающих серебристых голубей пройти совсем немного, она приметила человека на скамье. И он был ей уже знаком.
И девочка замедлила шаг и приближалась осторожно, постепенно. Казалось, что он невероятно далёк от всего происходящего и окружающего. Точно радость или движение, повсеместно бившие ключом в залитом солнцем мире, его не касались, предназначались не для него. Он держал руки, сомкнутые замком, у своих немых губ. Ночь его волос еле колыхал ветер. Взгляд застыл на одной точке. Он не был обращён на что-то конкретное, внешнее. Он даже не заметил, как в паре метров от него стоит маленькая Ева и видит его непомерную скорбь. Но – ни единой слезы, ни единого намёка на жалость и ропот. Всё там, внутри. В нём. В его душе. И ей захотелось его как-то утешить.
Он освободился из ледяной, тяжкой задумчивости тогда, когда Ева бойко к нему подбежала и тут же протянула свой подарок – жёлтый цветок одуванчика. Он выпрямился и посмотрел в её необыкновенно серьёзное и насупившееся от стеснения личико. И на его сухих губах появилась добрая улыбка. Он принял из её ручки цветок со словами: «Спасибо тебе, моя милая!» И он её поцеловал в щёку и обнял. Ева крайне засмущалась и не могла ничего сказать, а потом она шагом, который превратился в бег, его покинула дальше по дороге. Она не знала, почему она заскромничала. Ведь она даже не хотела его покидать так скоро.
И потом она долго приходила на ту скамейку, желая его снова увидеть. Так шли дни. Месяцы. Годы.
Они больше никогда не встречались даже случайно.
В тот майский день их первой встречи повеяло чем-то большим, чем ветер; засветило что-то большее, чем солнце.
И пусть она сейчас шла не по улице Мидиана, где живёт Даниэль, а по городу, который в нескольких часах езды от него. И пусть он, вероятно, позабыл ту целеустремлённую девчушку. Пусть! Всё там, внутри. В её душе. И сейчас, когда она шла, и воспоминания буйствовали вместе с чувствами, ей хотелось сойти с ума от этой сладости, нежнейшей печали и трепета. Это холодное счастье. Под кожей её открывалась чарующая Вселенная.
А прохожие видели только эффектную юную особу с глубоким и вдумчивым взглядом, с лицом миловидным, но прохладным, несколько горделивым. Кто-то провожал её взглядом. Но Ева научилась отказывать тактично. Её нельзя было назвать роковой леди, что будет дефилировать на шпильках, желая привлечь обожание. Она была одета просто – мешковатое свободное пальто, рваные джинсы и кеды на высокой платформе, что были в том сезоне на пике моды. Длинные темные волосы не собраны в прическу, а вольной волной подчинялись ветру и её быстрой походке. На ней не было никаких украшений и какого-либо кричащего блеска. Что-то в её облике было юношественное и прекрасно-наплевательское. И она обращала на себя внимание как раз тем, что не желала нравиться ровно никому, предпочитая всем сокровищам