Но может это мгновенное состояние или поза, игра?
Нет, он не знает её такой, как на фото. При нём она другая. Её облик и поведение определяет не спокойствие и счастье, а сдержанность и сострадание. Она живёт не своими интересами, или – не только своими интересами. Она как будто знает всё про других. И это не приводит её в восторг. Наш герой помнил её именно такой. Поэтому на фотографиях той, которую он не знал, нельзя было написать на память. «Наверное, она сама это чувствовала, поэтому и не подписала», – утешал себя наш герой.
Он поверит, что она может быть другой, пока своими глазами не увидит её круглую. В Толстовском смысле… или просто в смысле продолжения рода человеческого.
Я хотел бы подарить тебе песню
Однажды в конце лета ехал я на электричке в город, покинув дачу в разгоравшийся день ради друга, которого нужно было поздравить с днём рождения. Сначала я уселся так, чтобы следить глазами восходящее солнце, которое бросало своё золото вдогонку поезда. Я это делаю не только, чтобы полюбоваться красотой светила, но и с намерением потренировать хрусталик и очистить глазное дно от всяческого мусора, скапливающегося утомлением глаз экраном компьютера, на который мне приходиться смотреть большую часть дня.
Очистив глаза, я пересел так, чтобы наблюдать набегающую на поезд природу, вбиравшую в себя радость восхода, но очень быстро был отвлечён от этого полезного занятия видом двух симпатичных девушек, сидящих друг против друга в соседнем отсеке вагона. Девушки, как девушки, но и не совсем обычные. Они сидели очень красиво – с распрямлёнными спинами, а при этом талия, возвышаясь над бёдрами, напоминает стебель цветка, реющего над вазой. Впечатление цветка не уменьшалось от одной из них из-за того, что она держала спину не вертикально, как её подруга, а с наклоном назад, опираясь плечами о спинку сидения. Первая, блондинка, в короткой красной юбочке и чёрной вязаной кофточке, сидела, положив ногу на ногу, вторая, брюнетка, в шароварах и кофточке светло-серых тонов, держала ноги вольно. Обе читали книжки небольшого формата – блондинка не отрываясь, а брюнетка с перерывами, в которых она пыталась вовлечь подругу в беседу, но не добивалась успеха. Снова принимаясь читать, она часто окидывала рассеянным взглядом пространство вагона.
Вскоре я понял другую особенность облика своих спутниц, то, что безотчётно привлекло к ним моё внимание: их головы красовались на длинных шеях. И я окончательно утвердился в символическом изображении миловидных девушек в виде цветка в вазе: бёдра – ваза, талия – стебель, а шея – часть стебелька, поддерживающего собственно цветочек – голову.
Всё это осталось бы просто приятной картинкой в моей памяти, если бы не произошло вот что:
При въезде в город в вагон вошёл парень с гитарой, и тут же послышались чёткие, полнозвучные аккорды, извлекаемые из струн энергичной рукой. Затем он запел, и его голос, мужественный и нежный