– Фрейлейн! Прошу вас! Все вещи оставьте в двуколке. С вами должен быть только приметный ордер.
Ох, как же она волнуется! Эван послушно кивнула и отложила было схваченный узелок с немногочисленными пожитками.
– Пусть хранят тебя боги. – Барон коснулся плеча дочки. – Иди! Я буду рядом!
Вновь кивнув, Эван взяла запечатанное белым магом письмо и покинула двухколесную повозку. Рядом появился слуга, который по указанию десятника повел искорку к помосту и шатрам. Они ступали вдоль еще одного ряда стражников Локонтелора, что отделяли левый край тракта от правого, за которым с рассвета скапливалась огромная гудящая толпа: люди всех сословий и званий, знать вперемешку с худородными. Даже короли Кольца, будь они здесь, стояли бы в общей толчее, но потому их тут и не видели очень давно.
А Эван не замечала почти ничего, даже стен величественного замка. Лишь пустующий пока помост да два белых шатра. Слуга привел в правый.
– Фрау Одель, – слуга склонился перед женщиной, облаченной в белое, по цвету школы, – еще одна искорка.
– Ступай.
Эван пораженно смотрела на высокую женщину с немолодым лицом и седыми волосами, уложенными в изысканную прическу с серебряной диадемой. Сколько же ей лет? Магия оберегает женщин от старения на протяжении почти двух столетий жизни!
– Назови свое имя, дитя.
Девушка присела в реверансе, почтительно склонив голову и потупив очи долу.
– Эван ди Рокк, – ответила она. – Из высокородных. Дочь барона Огюста ди Рокка. Мы из Восточного королевства.
– Сколько тебе лет?
– Восемнадцать, фрау Одель.
– Подними взор и передай мне ордер.
Одель ди Никоста распечатала ножом письмо и, бегло изучив, принялась что-то вносить в тетрадь на тумбе для письма, что стояла подле белой волшебницы.
– Теперь отойди от входа и жди вместе со всеми, – не глядя на искорку, велела маг.
В шатре было уже две дюжины претендентов на учебу в Академии высокой магии. Парней и девушек – одинаковое число. Пятеро высокородных, они столпились вместе. Негромко переговаривались и шутили, высокомерно посматривая на простолюдинов. Другие искорки тоже держались кучкой, дети купцов и бондов, только больше молчали.
Эван направилась было к высокородным, но, поймав чей-то презрительный взгляд, замерла, сделав лишь два шага. Скромное, под цвет глаз, зеленое платье дочери разорившегося барона впору купеческой дочке или даже девушке из семьи зажиточного бонда. Но и среди худородных Эван ди Рокк окажется не в своей тарелке.
– Я…
Эван осеклась, заметив еще несколько насмешливых взоров со стороны высокородных, там даже засмеялись. Девушка хотела подойти к ним и произнести, что полагается по этикету средь высокого сословия. Но нет! Ее там не ждут! Бедность для них – это порок.
Опустив взор, покрасневшая от стыда, Эван отошла в угол