Радикальными – и при этом устаревшими. Кто-то воспринимал мои результаты как отступление. Таких людей живо интересовали те части исследований, которые могли привлечь внимание публики (в телешоу “Доброе утро, Америка” был использован заголовок “Делает ли вас привлекательнее ваш цикл?”), но при этом они почти полностью игнорировали более широкий смысл исследований, заключавшийся в том, что женщины прекрасным образом развили свое сексуальное поведение для решения задач воспроизводства, воспитания детей и даже собственного выживания. Но как только я указывала на различия в поведении мужчин и женщин, мне говорили, что я лью воду на мельницу сексистов. Примерно так же, как и мою подругу художницу (или исследователя, чью работу обсуждали на CNN), меня обвиняли в озвучивании идей, которые способствуют понижению статуса женщин (я называю такие идеи “гормональными”).
Сорок лет назад, примерно в то же время, когда Эдгар Берман опубликовал книгу, одна глава которой называлась “Мозг, который у женщин хромает”, женщины с боями отстаивали феминизм как ведущее общественное движение и пытались перекрыть провал между полами, сглаживая различия между женщинами и мужчинами или даже полностью их отрицая. В конце 1960-х годов появились первые научные статьи феминистического толка, в которых даже ставилось под сомнение существование предменструального синдрома (если вы действительно хотите разозлить женщину, скажите ей, что ее физический и эмоциональный дискомфорт – лишь плод ее воображения). На протяжении нескольких десятилетий во имя борьбы за равноправие считалось вредным подчеркивать различия в поведении мужчин и женщин. Ладно бы я просто пошутила о мужчинах, которые никогда не спрашивают дорогу, но я-то осмелилась говорить, будто половые гормоны влияют на функционирование мозга женщины!
В моих исследованиях мне пришлось противостоять сторонникам двух направлений мысли: тем, кто не соглашался с найденными мною параллелями между поведением животных и людей, и тем, кто отвергал проводимую мной границу между мужчинами и женщинами. Мой метод исследований и мои результаты подвергались тщательнейшему изучению, и прозвучало даже чудовищное клеветническое обвинение в том, что мы манипулируем данными.
Мне бы хотелось думать, что все противоречия разрешились, но это не так, и я сомневаюсь, что это вообще возможно. Новые продюсеры, редакторы и другие люди, формирующие поп-культуру и делающие науку “более привлекательной” для публики, продолжают описывать мою работу и работу других ученых в этой сфере, используя заголовки типа: “Похоть: увлекательная эволюционная биология человеческого притяжения” (с любезного разрешения New York Post).
Однако в таких исследованиях есть реальная новизна, которая, вероятно, не станет предметом газетных заголовков. Углубленное понимание функционирования нашего мозга и нашего тела усиливает, а не ослабляет права женщин, но нам еще многое предстоит узнать. В значительной мере именно