Последние сутки доктора Фауста. Мария Юрьевна Гурова

если не считать потрепанный Баварский резервный пехотный полк №16, – только тот, каким меня создали. Ариец с еврейскими чертами. Мы смотрели друг на друга, как в зеркало. Но я во многих видел свое отражение, ибо в иных поверхностях, кроме человеческих лиц, я не отражаюсь. И тогда он закричал, загребая мокрую землю, вскарабкался наверх и побежал прочь от позиций. Я смотрел ему в спину и сквозь нее видел дуло винтовки Генри Тенди. И я внушил ему: «Сэр, это недостойно. Солдат ранен». Двух фраз было достаточно для его кристальной совести. Я не знал, кем станет Адольф Гитлер, но был уверен, что он станет кем-то большим. Художником, писателем, философом, – для меня это было неважно. Я смотрел на него и видел гения с чертами лица Мефистофеля. Этого было достаточно, чтобы пообещать ему бессмертную славу в самой великой войне.

      – Нельзя сказать, что ты обманул, – съязвил Фауст.

      – Я никогда не лгу! Кто бы тогда мне поверил?

      – Но история, конечно, на уровне девичьего подросткового рассказа. Мне следовало ожидать нечто подобное.