Стражник подвёл гонца к, вовсе не отличимой от других, избе. Постучав, он услышал отклик и открыл деревянную дверь. Кинув взгляд Лексану, он подал знак, что дальше гонец пойдёт один. Юноша вошёл в светлое помещение и дверь за ним закрыли.
Посреди освещённой комнаты стоял колотый стол на котором лежали стопки бумаг, мешочки и свечи, за этим громоздким набором восседал рыжебородый мужчина, средних лет и по его плотной шее свисала металлическая цепь с черепом птицы и перьями, как кулон. Мужчина читал жёлтую мощёную бумагу и, казалось, не замечал, что к нему вошли. Лексан, прикрывая нос платком, который он достал перед появлением у чиновника, собрался с мыслями и решил представиться:
– …(не успев издать даже звука, он был тут же перебит)
– Ночлега боем у нас ещё не просили( смотритель опустил бумагу и поднял глаза к юноше), значит ты утверждаешь, что являешься послом воли великого Кивского князя? – голос его был спокойным и ровным, словно летний вечер. – Выходит и знак царского причастия у тебя имеется?
Лексан, вновь взволнованный тем, что его перебили умерил свой пыл и кивнул. Потянувшись свободной рукой к сумке, он обнаружил, что она была оставлена на спине коня. Юноша смутился, решив попросить отлучиться за знаком, но дверь раскрылась, и молодой стражник снова показался в поле зрения. В его руках была кожаная сумка гонца, Лексан провёл взглядом ход стражника к столу и не стал встревать, когда смотритель раскрыл её и, порывшись, нашёл знак – это была медная, блестящая фигурка, изображающая кулак, сжимающий свиток.
Смотритель неспешно рассматривал блестящую фигурку, привлекающую своими металлическими переливами в лучах горящих свечей.
– Сомнений нет, ты из княжеского двора. Мы чтим высокопочтенных гостей, но скажи, на милость, зачем ты ранил моего стражника?
Закипающие эмоции подступили к горлу, и Лексан хотел было разразиться скандалом, ведь это его так недостойно встретили у врат. Но гонец выдохнул и беспристрастно ответил:
– Недостойный поступок, от имени царского двора и моего собственного, приношу извинения пред вашим ликом. – Конечно, тяжело было сохранять спокойный тон, зная, что твоя вина лишь в желании защитить свою честь. Но совесть не позволяла осуждать уже побеждённого соперника.
Смотритель нахмурился, но в следующий же миг его лицо разгладилось в широкой улыбке:
– Ха-ха-ха, и впрямь индюк городской!
Глаза юноши раскрылись, будто ему только что штык сунули пониже спины.
– Не гневайся мой мальчик! – радушно продолжил смотритель. – Под княжеским надзором вас учат учтивости, это ладное дело, но не в наших местах. Мне по нутру твоё отношение – достойно не лить грязь туда, где и так не чисто. Видишь ли, мне сообщили, что парни на воротах неохотно встретили незнакомца. Прости их, здесь люди простые,