Байленская катастрофа[219] произошла, конечно, не потому что он устрашился физической опасности, а по многим другим причинам. Генерал надеялся на то, что испанцы исполнят условия капитуляции, согласно которым они должны были на английских кораблях репатриировать всех французских солдат. Сыграло роль и сребролюбие Дюпона, который надеялся сохранить обозы с награбленным в Кордове. Последнее вряд ли является характеристикой высоких моральных качеств этого военачальника, но все же это не трусость. Сам Наполеон вспоминал на Святой Елене: «Мы потеряли Пиренейский полуостров из-за того, что Дюпон хотел спасти свои фургоны»[220].
Что касается пятого в списке – Дюмулена, то его провинность состояла в том, что он слишком активно добивался отпуска, видимо, спеша вернуться из Испании к своей супруге – баварской графине, которую он похитил из родительского дома. В результате начальник Дюмулена генерал Декан написал докладную, где он обвинил своего подчиненного в трусости (точнее «pusillanimité» – нечто среднее между трусостью и малодушием). Дюмулен был уволен, но в 1813 году он снова на службе, где достойно прошел все перипетии тяжелой кампании в Германии. Сражался под Люценом, Вейсенфельсом, Лейпцигом. Случай с этим военачальником скорее относится к области проблем служебных взаимоотношений, чем к малодушию на поле боя.
Фактически единственным за всю историю войн Империи документально засвидетельствованным примером робости высшего офицера на поле боя является бегство генерала Грэндоржа в лодке с поля боя под Дюрренштейном 11 ноября 1805 года. И все же даже в данном случае, несмотря на всю очевидность проступка, его нельзя оценить иначе как минутную слабость: Грэндорж в течение своей карьеры два раза получал повышения прямо на поле боя, был ранен пять раз и геройски погиб от смертельной раны, полученной в битве при Бусако 27 сентября 1810 года. Так что даже этот эпизод – исключение в жизни самого виновного, полностью смывшего кровью свое бесчестье.
Мы подробно остановились на этих случаях, чтобы показать, насколько редкими были даже такие далеко не самые позорные проявления моральной слабости. Ну, а примеров отваги было не перечесть. Вот несколько весьма характерных эпизодов.
Во время осады Сарагосы маршал Ланн находился всегда под ураганным огнем неприятеля, неоднократно лично руководил отчаянными атаками. 31 января 1809 года он со штабом отправился осмотреть осадные работы. Окончив свой визит, Ланн вернулся обратно не по траншее, а по открытой местности на дистанции половины ружейного выстрела от врага. Но маршал не ограничился этим: он поднялся на небольшое возвышение поблизости от испанских позиций, чтобы еще лучше разглядеть